— Им за это хорошо заплатили, - Димка на неё принципиально не смотрел, чтобы не спугнуть настолько редкий момент откровенности.
— Да, это так, - Соня на минуту замолчала. - Все эти события начались в середине мая, отца забрали почти сразу. Меня вывезли числа двадцать третьего, точно не помню, это со слов сестры. А двадцать пятого, прямо во время торжественной линейки, в школе, где работала мама, начался пожар. То ли поджог, то ли неисправная проводка... Суть в том, что детей эвакуировать успели, а она и ещё двое учителей задохнулись в дыму.
— Блиииин... - вот этого он не знал. - Извини.
— Отца отпустили больше, чем через неделю после этого, и на следующий день депортировали из страны. О смерти жены он знал, а вот дочь значилась пропавшей без вести. Скорее всего, мама никак не смогла предупредить, с кем и куда меня отправила.
— Он искал тебя, - Димка сбросил скорость, а потом и вовсе остановился, припарковавшись недалеко от офиса.
— Да. Обычно пропавшего без вести признают умершим, максимум, через пять лет. С Полиной Берсеньевой это произошло в июне двухтысячного, отец восемь лет верил, что я жива.
Хотя в машине было тепло, Соня поежилась. Рассказывая это, она не чувствовала себя той девочкой, да и вообще - история была, без сомнения, грустной и раздражающе-нелепой в своей правдивости. В те времена в бывших братских республиках и не такое происходило. И не ей кого-то винить, пусть и необъявленная и никем не признанная, но это была гражданская война. Незаметная, но оттого не менее страшная.
Она искренне сочувствовала людям, которые через это прошли, но так и не смогла осознать себя тем ребенком. Слишком была маленькой, а может, детская психика пыталась защитить от этих воспоминаний, поэтому и лица родителей почти не помнила. Да и вообще, все, что было до переезда в Россию, как покрыто туманом. Вроде, что-то начинала припоминать, а потом снова все заволакивало и ничего не получалось.
Но суть в другом - Соня три дня не только пробыла в городе, где сейчас жил её отец, но и пару раз приближалась на такое расстояние, как в эту минуту между ней и Димкой. Но так и не смогла ощутить ничего. Почему-то отцом воспринимался только Андрей Маркевич. Плохим или хорошим - неважно, но к Игорю Владимировичу не испытывала вообще ничего. И очень сомневалась, что сможет когда-нибудь назвать его папой.
— Ты так и не ответила на вопрос, - Димка смотрела, как Софья рассеянно теребит ручку сумки, но ни нервозности, ни расстройства в этом не замечал. Странно, другая бы рыдала, рассказывая это, а она так спокойна...