– Где? В Ордене? Воин.
– Неужто рядовой?
– Рядовее некуда.
Фэйн хмыкнул:
– Но почему? Даже мне видно, из тебя вышел бы перспективный командир. Так-таки совсем не командовал?
– Ну, два года до того, как ваши войска атаковали Байхерат, и эти двенадцать лет, пока мой отряд сидел в форте.
– В звании рядового?
– Ну да. Меня в Ордене не любили. Назначили командиром, но звания старшего воина не дали. Да и не надо. Пусть подавятся. Я командовал тем отрядом, в котором раньше воевал. Ребята сами захотели, чтоб их возглавил я. И потом охотно исполняли приказы.
– Как ты умудрился так их сплотить?
Белокурая Бестия пожал плечами и переменил позу. Он сидел на корточках у бесформенной груды камней, которая когда-то была стеной.
– Я люблю их всех. И вместе, и каждого в отдельности. И они это знали.
Фэйн покачал головой. На его смуглом, почти черном лице, которое обычно напоминало вырезанную из дерева маску, отразилось несомненное уважение. У Одзэро были правильные черты лица и такое совершенное сложение, что когда он замирал в неподвижности, то казался не живым человеком, а статуей, созданной руками самого искусного скульптора. Причем статуей черной, поскольку он, как и все его родственники – Одзэро Неистовые, – был темнокож.
– Черт возьми, и почему ты против нас?
– Я не против вас и не за вас – я за себя и своих людей.
– Вот те раз! А тогда почему ты воевал за Орден Серых Братьев?
– Ха, какой там еще Серый Орден? Когда началась эта заваруха, я собрал своих людей, взял всех, кто пожелал пойти со мной, и повел их подальше. Мы бились только за себя.
– Не понимаю тогда, зачем вообще было биться? Если вы не собирались защищать Серый Орден…
– Ага, и вы бы немедленно поверили, что мы больше не защищаем Орден, и отпустили бы нас. Или как?
– Хм…
Одзэро задумался. Пожалуй, церемониться с ними не стали бы. Тем, кого считали солдатами Ордена Серых Братьев, даже не предлагали сдаться. Совет Патриархов провозгласил – никаких договоров с террористами. А поскольку Серый Орден объявили организацией террористической, даже адептам-ренегатам нечего было рассчитывать на снисхождение.
– Но ты же служил в Сером Ордене, верно?
– Служил.
– Ну… И почему?
– А у меня был выбор? – Бестия смотрел на собеседника серьезно, но и с грустью.
– А разве нет?
– Бывает так, что выбор оставляют только один – живи или умри. Чтоб созреть до этого выбора, многим требуется время. Мне хватило тридцати лет.
– А бежать?
– Бежать не удавалось… Я ненавижу Орден. Он отнял у меня все – родину, семью, даже память. Почти всю. Я его ненавижу.
– Как это случилось? – помолчав, спросил Фэйн.