— А я раньше так хотела иметь настоящую лошадку, можно даже маленькую лошадку — пони. И чтобы за ней ухаживать, и ее кормить, и на ней кататься верхом.
— А еще я хотела сниматься в кино и чтобы обязательно главная роль. И интервью потом давать, и чтобы фотографии во всех журналах.
— А я — золотые туфли на высоких каблуках!
— А я — выйти замуж за принца и чтобы непременно по любви!
— А я замуж не буду торопиться. Когда я вырасту, я выучусь на ветеринара и открою приют для бездомных животных. Ведь ты мне в этом поможешь? — она внимательно смотрит на меня, и в ее голосе слышится не вопрос, а уверенное утверждение.
Она — это моя дочка десяти лет от роду.
— Надо меньше есть! — шепнула мне молния на любимых стареньких джинсах.
— Надо меньше есть! — укорила меня узкая юбка от парадно-выходного офисного костюма.
— Девочки, все-таки надо меньше есть! — мы с подругами дружно «чокнулись» высокими стаканами с мохито и запили коктейлем настоящую бездну салатов, горячих закусок, супов, сыров, роллов, грибов, фруктов и пирожных. А потом «чокнулись» еще одной порцией мохито. А потом…
А потом я на самом деле задумалась о собственном режиме питания. Если раньше я не прилагала никаких усилий, чтобы весить неизменные пятьдесят два килограмма, то сейчас, очевидно, годы решили взять свое и потребовать сатисфакции за частые ночные посиделки с мужем, живым пивом и креветками и отвязные гастрономические девичники с конфетами, коктейлями, тортиками и пирогами.
Садиться на диету я побоялась — испугалась испортить последние родные зубы, утратить тронутые благородной сединой волосы и загубить кожу лица. Поэтому я просто решила урезать объемы своего привычного рациона. Ну и больше не есть на ночь жареной свинины и шоколадных конфет.
Голод оказался не теткой. И даже не свекровью. Вероятно, вследствие недостаточного питания головного мозга я стала плохо соображать и даже зачем-то разрешила ребенку оставить в доме трех принесенных с прогулки улиток, похожих на виноградных. Дочка определила новоселов в пустовавший аквариум и дала им имена.
— Это Констанс, Сьюзен и Оливер! — разъяснила она своей голодающей матери, размышляющей о возможном вкусе новых постояльцев.
— Вроде бы улитки бесполые, — неуверенно скалаза я.
— Очень даже полые! — горячо воскликнул ребенок. — Я видела, как Сьюзен и Оливер целовались, а у Констанс депрессия!
Одинокая Констанс, пытаясь выйти из депрессии, целыми днями жевала листья салата и одуванчика. В унисон с ней обе дочкины сухопутные черепахи дружно перемалывали тертую морковку, закусывая ее капустой с помидорами. Кот методично хрумкал своим сухим лечебным кормом. Только я страдала натощак.