– Смерти не существует, Чапаев, извини. – Кобра улыбнулась. – Смерти никогда не будет.
– Змея… Что же мне остается?
– Сам-то как думаешь?
– Заложить тебе душу?
– Допустим. – Кобра погладила Вадика по щеке, словно прицениваясь к его душонке. – Все будет зависеть от того, что попросишь взамен.
– На какую сумму я могу рассчитывать?
– Тридцать тысяч баксов.
– Как Мишка?
– По общему тарифу, – кивнула Кобра.
– У меня нет выбора.
– Я знаю. Но тебе придется выполнить несколько условий. Наша сделка имеет силу лишь в том случае, если ты будешь верить мне и хотеть меня как никого на этом свете и никогда.
– Ну, хорошо, – согласился Вадим. – Постараюсь.
Кобра рассмеялась.
– Твое старание меня не интересует. Ты должен любить только меня, Чапаев. Забудешь об этом хотя бы на час – я уготовлю твоей душонке такую преисподнюю, которая не снилась Иуде Искариоту.
На душе – или уже душонке – Вадика скребли кошки, – и тем не менее, он со смиренной покорностью принимал все условия черной леди с волшебными глазами.
– Предупреждаю, – продолжала Кобра, – я очень мелочная и прихотливая баба, поэтому не забудь об инфляции: если ты завтра хоть на тонну упадешь в цене, я за себя не ручаюсь. Дешевка мне не нужна, я люблю сливки, а не протухшее молоко. А поднимешься – твое от тебя не уйдет, я в накладе не останусь. Имей в виду, цена на душонку подскакивает лишь тогда, когда ты отдаешь последнее. Впрочем, ты уже видел, каким образом можно сделать меня счастливой.
– Видел.
– Так что, будь Цюпой. – Кобра болезненно хлопнула Вадима по щеке, которую минуту назад ласкала своими красивыми пальцами.
– Буду.
– Я умею считать бабки, Чапаев. Я лучше всех считаю деньги, души и жизни, я никогда не ошибаюсь. Если я ошибаюсь, то никто, кроме меня, этого не знает. И последнее. Я всегда беру больше, чем отдаю, намного больше. Я возвращаю только деньги. Душонки не возвращаю. Если я чего-то не получаю добровольно и вовремя, я обираю. Сначала до шкуры, потом до костей. Сначала с потом, потом с кровью. И не дай божок тебе подсунуть вместо крови кетчуп. Когда меня считают пробитой идиоткой и вместо теплой свежей крови пытаются накормить этой жалкой халявой, я перестаю быть точной как весы, – я даже не обираю – я выбрасываю тех, кто хочет меня наколоть, блн.
– Запугала, красавица, – признался Вадим. – До смерти запугала. Как мне тебя хотеть, если я буду бояться?
– Твои проблемы, цыпа.
Кобра в третий раз дотронулась до его щеки. Теперь нежно и ласково. Вадик разомлел, закрыв глаза.
– … Ну, что, мы заключаем сделку? – спросила она.
– Конечно, – ответил он, полагая, будто легко поладил со всей преисподней.