* * *
Женька проснулся тяжко. Солнце было где-то высоко над машиной. Бензин выветрился, гарью тоже почти не несло. К сожалению. Потому что обергефрайтеру-водителю в кабине явно похудшело. Лето, маму его…
Поборец и подследственный дрыхли, Нерода сторожил.
— Надо было кемпинг в другом месте разбивать, — прохрипел Женька.
— Когда ветерок, еще терпимо. Заступишь?
Земляков, пытаясь дышать неглубоко, занял место наблюдателя.
— Между прочим, противник рядом шарится, — предупредил Нерода. — Вроде патроны фрицы собирают.
— У нас у самих мало.
— Вот ты и напиши на кузове объяву, — старший лейтенант примеривался, как половчее устроиться в тесноватой воронке. Обернулся к Женьке, мигнул с намеком: — А лейтенант наш все спит. Сном сурка-младенца. Вот нервы-то.
Земляков покачал головой. Имелись смутные подозрения, что Лебедев не спит, а впал в легкий анабиоз. Есть какое-то специальное медицинское название. Или не медицинское, а герпетологическое? Больное он существо, и спиной к нему лучше не поворачиваться. Хорошо, оружие отобрали…
* * *
В темноте «Рогоз» выбрался из укрытия и двинулся на исходные. Прошуршал короткий дождик, и дышалось в лесу просто чудесно.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Летайте аэропланами Люфтваффе
28 июня
3 км северо-западнее д. Шестаки
2.50
— Знова прутся…
Опергруппа залегла в высокой прибрежной траве — шли практически по ручью, очень медленно. Лес у Шестаков нынче был перенаселен. Это мягко говоря.
Женька пытался сопроводить шорох стволом автомата — трава высокая, да и вообще ни зги не видно, даже рубчатый кожух ППШ скорее чувствуешь, чем видишь.
Шуршало, треснула ветка, приглушенно пробубнили:
— …zur linken Seite…[100]
Понятно, что левее, кому ж охота по воде чавкать. Стихло… Лежавший на теле подследственного Нерода приподнялся:
— Хорош отдыхать.
Впереди уже вертелось черное пятно кепи — Михась озирался. Земляков, сдерживая кряхтение, встал. Лебедев лежал и не спешил.
— Эй, подъем. — Женька ткнул автоматом в плечо подследственного.
Лебедев поднял голову и страдальчески прошептал:
— Не могу. Товарищи, вы поймите, вода ледяная, а ревматический артрит меня уничтожит…
— Зараз месяц выйдзе, немец углядит, сагрэешся, — зловеще посулил Поборец.
— Идти так — самоубийственное решение… — сообщил Лебедев.
Нерода молча взял подследственного за отвисшие мокрые шаровары, поставил на четвереньки, перехватил за вещмешок…
— Не мните, я сам, сам, — запротестовал Лебедев.
Вообще-то, действительно сдохнуть впору. Уже который час опергруппа петляла, следуя изгибам заросшего ручья. Долго пришлось сидеть неподвижно, пережидая немецкий водопой — группа фрицев обосновалась у прогалины в зарослях камыша. Немцы отдыхали, тихо переговариваясь, кто-то стонал, доносились обрывки молитвы. Сидящий на корточках по грудь в воде Женька чувствовал, что ноги и все остальное вконец одеревенели от холода. Как разогнуться смог, когда немцы убрались, даже странно.