Пару «тридцатьчетверок», идущих по дороге навстречу, Андрон заметил позже, когда рев танковых двигателей перекрыл стук еще работающего мотора «Ханомага». Как же это?! Художник Лебедев заскулил, но тут же собрал волю в кулак. Пусть! Так даже лучше — свои уже здесь. И он здесь — на взятом трофеем, исправном бронетранспортере. Андрон смял сырой лист в кулаке, швырнул гадкий комок во чрево «Ханомага», выпрыгнул навстречу своим танкам:
— Вперед, товарищи! Бей фашиста! В лес бежит!
«Тридцатьчетверки» ползли по узкой дороге, повернув башни к лесу, прочесывали из пулеметов опушку.
Нужно было сделать что-то правильное. Андрон хотел отдать честь, но фуражки на голове не было. Ах, черт, неудачно. Да, оружие нужно. В бронетранспортере… Лебедев похолодел — а если пропуск с рисунком кто-то найдет? Господи, такую глупость сотворить?!
Андрон вскочил на гусеницу, оскальзываясь, залез внутрь. В заваленной амуницией и оружием машине оказалось двое немцев: один, убитый, лежал у пулемета, другой сидел на корточках, держался за каску и рыдал.
— Хенде хох! — проорал Андрон сквозь грохот двигателей и грозно выпрямился. Немец, пожилой и сопливый, никакой угрозы не представлял. Вот найти комок пропуска будет чертовски сложно. Видимо, сжевать улику будет надежнее…
Немец, в ужасе глядя на полуголого, явно сумасшедшего русского, отшвырнул в его сторону винтовку.
— Вот ты мразь фаш… — договорить Андрон не успел — чувствительно стукнувший по коленям «маузер» заставил большого художника пошатнуться. Он попытался опереться о бронированный борт, не преуспел — и Судьба почему-то не успела поддержать за шиворот своего Художника. Возможно, побрезговала хвататься за грязную нижнюю рубаху. Или оглохла — грохот танков кого угодно прошибет.
Андрон успел подумать, что очень бессмысленно и некрасиво выпадать из трофейной машины. Больше ничего не успел. Даже по-настоящему упасть в этот танковый грохот не успел — размазало между гусеницей «Ханомага» и катками прошедшей впритирку «тридцатьчетверки». И боли не было — некоторым художникам действительно жутко везет по жизни.
* * *
Нельзя сказать, что Андрона Лебедева никто не вспоминал. Сначала его вспоминали танкисты, отчищая траки. Ну, конечно, не лично художника — его никто не заметил, — а просто войну ругали и работу гадскую. И в партизанской бригаде Лебедева немного повспоминали — митинг готовили победный, а оформителей не хватало. Помнили об Андроне и в другом мире, но поиск по послевоенной базе данных практически ничего не дал — числился тот лейтенант Лебедев погибшим «смертью храбрых», подробностей не имелось, да и фигурой он был глубоко второстепенной, время тратить не стоило.