С сучковатым чурбаком расправились, но тут вышла мать и позвала Михася в хату.
— Да не пойду я в Черневку, — наотрез уперся Михась.
— Так польза ж будет, — неуверенно сказала мама. — Что ни говори, а провизия. В запас оставим. Кушать-то можно.
Кушать лепешки из крахмала действительно было можно. Мама напекла, попробовала, поморщилась, а глупой Марихе даже понравилось. Полмешка крахмала досталось по случаю: поделилась тетка Вера, которой привез кум. В Черневке имелся крахмальный завод, и в те безвластные три дня, когда Советской власти уже не было, а немцы еще не заявились, крахмал со склада раздавали всем желающим.
— Зима вот-вот придет. Надо бы запастись, раз задешево отдают. — Мама нерешительно глянула на Михася.
— Да жидам этот крахмал девать некуда, — заверила Райка. — Все одно сиднем сидят в гетте своем, немецких приказов ждут, в мастерских для виду ковыряются. За тридцатку мешок легко возьмем. Пропадут ведь вовсе гроши советские. На подтирку разве…
Мама сурово глянула на болтливую родственницу.
— Так я чего? Я исключительно про ближайшую перспективу, — по-городскому умно оправдалась Райка. — Давай-ка, кавалер, бери вашу тачанку, да смотаемся в Черневку. Всего-то полдня затратим, а все польза. Не жмись.
Мама опять посмотрела, и Михась, не любивший этаких просительных взглядов, пробурчал:
— Тащить буду, а торгуется пусть сама.
— Напугал. Хорошо, что не наоборот, — хихикнула Райка. — Нацепляй кепку да тарантас бери. Мамка-то мне тележку не доверяет, боится, не верну ваш лимузинный экипаж.
— Ты, Раиска, не болтай. И не лезьте там, куда не надо, — строго сказала мама.
Двухколесная высокая тележка, весной подправленная и подремонтированная батей, катила легко. Шагалось тоже легко: еще пригревало неяркое солнышко, дорога подсохла. Райка, против опасений Михася, языком не молола, только поглядывала по сторонам. Городские кудряшки прикрывала чинная косынка, миловидное лицо казалось спокойным и не очень наглым. Михась, правда, помнил, как лихо родственница отшучивалась на мосту от постовых полицаев. Такое ляпнула, что аж уши у «тачечника» загорелись. А здесь, на дороге, ничего — шагает спокойно, только боты временами от пыли бережно отирает.
— Что ты их трешь? — не выдержал сам Михась. — Полупути еще нету. У Черневки и почистишь.
— Это у тебя башмаки — что свиней пинать, что в город ходить гостить — без разницы. А у меня единственная пара приличная. Кому я в драном нужна? В городе застыдят.
— Тоже нашла город.
— Да я не про Черневку. Что мне жиды запертые да пьянчуги нахальные? В Минск буду возвращаться. Вот бабку пристрою… — Райка поморщилась.