— Долечим, — заверил командир самоходки от лица всего экипажа.
Колонна встала — впереди просигналили «командиры машин в голову колонны». Командир «двадцать третьей» убежал, экипаж всматривался в лес — потихоньку сгущались вечерние тени. Приглушенно урчали двигатели.
— Ползем едва, зато без стрельбы, — сказал Серега.
— Та щас будет, — пообещал заряжающий. — К перекрестку, видать, вышли.
— Ты покаркай, покаркай, — сердито отозвался из своей тесноты водитель. — Немец нас не ждет, места глухие…
— Так мы уже вовсю демаскируемся, — вздохнул Серега.
Выскочивший из стоящего впереди «Комсомольца» боец спешно расстегивал штаны…
— Бывалый, — прокомментировал Захар. — Дело делает, но башкой вертит, бдительности не теряет.
Повеселевший боец метнулся обратно на броню своего игрушечного тягача — возвращались командиры машин.
— Впереди деревня, — объяснил лейтенант, запрыгивая в «корзинку» самоходки. — Разведывать некогда. Движемся по нахалке, мы идем вторыми. Огонь без команды не открывать, укрыться за броней. Тебе, товарищ лейтенант, приказано наоборот: сидеть и, если что, орать встречающим по-немецки, «внушительно, но неопределенно».
— Сделаем, не первый раз. — Женька сдернул с головы пилотку.
— Вы волосы этак назад встрепите, — посоветовал Серега. — Для фрицевского вида и налета буржуазности. И очки непременно…
Женька заворчал и вытащил забытые было окуляры.
Выползли на опушку — слева тянулось картофельное поле, впереди виднелись избы. «Двадцать третья» обогнала тягачи, заняла место за «Шерманом». Выглядывающий из танкового люка Коваленко сделал ободряюще-предостерегающий жест. Женька понимающе закивал, и командир исчез в башне. Мотоциклисты отстали, пристроившись замыкающими.
— Опорный там у околицы, — сказал наблюдающий через прицел наводчик.
Деревня приближалась, на пригорке виднелись старые, уже подоплывшие окопы, чуть выше что-то похожее на дзот. Женьке, торчащему над рубкой самоходки, стало не по себе. Хлопнут как в тире. На «Шермане» красная звезда светится, брезентом кое-как прикрыли, но лучи выглядывают — яркие, еще за океаном по трафарету набитые. Могли б, кстати, и не такую яркую краску использовать. Карабин Женька оставил на укладке снарядов, кобура «кольта» расстегнута, ладонь на рубчатой рукояти. Тьфу, ты, ковбойство какое-то…
«Шерман» уже вполз на пригорок — до крайней избы рукой подать. Появились первые признаки жизни — к дороге бежали двое аборигенов — не иначе как от дзотообразного сооружения. Человек с белеющей на руке полицейской повязкой придерживал за плечом винтовку и что-то кричал. Задраенный танк равнодушно полз, равномерное урчание двигателей заглушало вопли полицая.