– А знаешь почему? – не унимался старик.
Жуков пожал плечами. Его еще мутило, хотя голос отца в голове звучал уже потише.
– А я расскажу. Видишь, покупателям много новичков нужно. Как думаешь, почему? Ах, никак не думаешь? Ну-ну… Потому что смертность на производстве у них высокая. Много народу надо взамен. Уяснил? Короче, поживешь еще.
Слева, на пустыре, где не росло ни единой травинки, торчали панельные высотки, на балконах которых сушилось белье. У подъездов бегали дети – чумазые, в рванине, но весело гогочущие. Эта мирная почти обстановка – точно в гетто персов – благотворно повлияла на Ивана. Тошнота отступила, зрение прояснилось, посторонний голос в черепе утих до едва слышного шепота. Белье и дети – признак нормальной жизни. Даже здесь, в трудовой зоне, можно наладить быт.
– В барак определиться еще успеешь. – Старик проследил за его взглядом. – Работать надо. Тут халявщиков не любят. Ты типа программист?
– Да. – Иван неопределенно пожал плечами.
– По специальности сможешь трудиться, только если проявишь себя у станка. Программистами у нас самые крутые парни работают.
Углубившись в промзону, они сошли с асфальта на дорогу, устланную квадратными чугунными плитами. То и дело, сигналя, мимо проносились электрогрузовики. Дымили черной копотью вдали высоченные краснокирпичные трубы. Серые стены цехов окружали со всех сторон, создавая лабиринт, и старик с Жуковым долго петляли в нем, пока добирались до нужного цеха. Старик поведал, что Хортицкий трудовой лагерь разделен на несколько автономных секторов. Лагерь большой, это сделано для наиболее эффективного контроля населения. Как говорится, разделяй и властвуй. Ивану все хотелось спросить про хищных кошек на острове, но он не решался, осторожничал.
– Это есть сборка номер один. – Трость поднялась над плитами, указав на здание размером с нормальный крытый стадион. – Раньше тракторы тут собирали, а потом…
Они подошли к здоровенным стальным воротам. Старик притормозил у электрощита на бетонном столбе. Помимо черных и красных тумблеров, на щите имелась темно-синяя пластиковая кнопка, никак не обозначенная. Вот ее старик и утопил пальцем, а затем отчетливо произнес:
– Илья Степаныч с новеньким.
Надо понимать, старика так зовут.
Створки ворот, чуть вибрируя, разъехались в стороны ровно настолько, чтобы можно было пройти.
Внутри было дымно, гудели компрессоры вентиляции, пахло пластиком и чем-то горелым. Свет проникал в цех через большие окна, расположенные метрах в десяти от пола, покрытого такими же чугунными плитами, как и вся горизонталь промзоны снаружи. Только тут поверх плит еще насыпали опилок, грязных, пропитанных маслом.