– Что девчонка? – спросил Скиф с набитым ртом.
Я махнул рукой и промолчал, а сам подумал: «И ведь действительно – что?»
* * *
Сутулясь, стройная девушка поднималась по ступенькам, за тысячелетия отполированным подошвами до блеска. Прижалась к стене, пропуская двух девчонок, катящих бочонок, набитый нежнейшим мясом кальмарки. Обхватила себя руками и продолжила подъем.
Сегодня она должна пасти овец на склоне горы. Но ее вызвали на беседу, и пастухом сейчас работал младший брат. Он хотел посмотреть на кальмарок, но из-за нее отец не отпустил его. Теперь ей надо приготовиться к любой подлости.
Но она привыкла. Она ждала слишком долго, и сегодня настал день, когда все закончится. Сама она не смогла бы, а так…
Завидев отару, Эна бросилась вверх по склону. Мелкие камешки сыпались из-под ее ног и скатывались в овраг.
Брат не стал бить ее и даже обзываться, просто вручил хворостинку и, качнув огненным чубом, рванул в город – только пятки засверкали. Эна повела плечам и встала на носки, силясь разглядеть Рыцарей Ордена далеко внизу, на набережной, и понять, кто из односельчан отправляется на промысел, а кто будет искать беглеца.
Эрр-Кхаа должен скрыть его от чужих глаз, но там же Рыцари, целых три: щекастый белобрысый верзила с залысинами, узкоглазый, совершенно квадратный мужик с длинными руками и безгубый главный в кожаном пиджаке. Рыцари видят больше, чем подслеповатые простые люди. Поэтому она нервничала. В каждом возгласе ей чудились предсмертные крики Гостя. В каждой организованной группе – конвой, ведущий беглеца.
Она не знала, что брат на самом деле не побежал в город, а по просьбе одного из Рыцарей залег в траве и наблюдал за ней. И ему казалось подозрительным, что нелюбимая старшая сестра поводит плечами, все время смотрит на набережную и дергается от каждого шороха.
Для Эны главное было – дождаться ночи, когда Рыцари уедут, а балаклавцы, утомленные рыбалкой, залягут спать.
На заходе солнца, загнав овец в стойло, Эна в своей каморке, украшенной собственноручно вышитыми картинами, уселась за рукоделие. Она мастерила Татьяне – средней сестре – зимние сапожки с вышивкой. Работа не шла – она больше не имела смысла, но сидеть без дела Эна не привыкла. К тому же овцы тревожно блеяли, будто предчувствуя беду.
Пока не стемнело, Эна выходила на пригорок, откуда хорошо просматривалась набережная, но не знала, что там происходит, жив ли еще Гость. Вдруг он освободился и ушел?
Ночью она разожгла огонь в камине и закуталась в одеяло. Ее знобило. Руки и ноги замерзли и тряслись. Она ощущала себя маленькой девочкой, взвалившей на себя неподъемную ношу. Теперь девушка была уверена: ничего не получится, ноша просто раздавит ее, размажет по земле тонким слоем. Но попробовать она обязана. Она ведь ждала этого всю жизнь! Отступать поздно. Можно лишь пойти другим путем, а значит, по-прежнему жить в страхе и терпеть издевательства.