– Дележка, – пригласив гостей и примостившись на стул у свободного столика, шеф-повар откинулся на спинку, сложив на животе три пары рук. – Территориальные войны. Барук – местный авторитет, переживает не лучшие времена. Поставки угля и прочей горючки для «Ковчега», на котором он и выбился, стали падать. Из-за моря идут тревожные вести. Вдобавок моя пигалица хочет выскочить за сына егерского главаря, будь он неладен. А я как бы под крышей Барука, сама понимаешь – никак.
– Дети быстро растут. – Дрессировщица сняла старую ковбойскую шляпу и положила на столик перед собой.
– Чужие, – фыркнул в усы шеф. – У нас тут два враждующих лагеря. Да и мне такое родство вот где сидит. Своих вшей полная маковка. Самоходы брешут о заварухе в секторе Урановых Шахт. Много беженцев, а лодчонка у нас не резиновая, сама понимаешь.
– Мы как раз туда направляемся, – кивнула Дрессировщица.
– Вечно тебе не сидится. Всегда лезешь в самое пекло.
– Дочке нотации читай. А мне нравится, – собеседница упрямо тряхнула небрежно остриженным каре иссиня-черных волос.
– Чего ты там забыла?
– Дело, – уклончиво ответила охотница. – Так что с углем?
– Так вот, – продолжал Шива. – Когда кошелек стал уже конкретно худеть, Барук положил глаз на местный заповедник. Лес, охотничьи угодья, все дела. Начали потихоньку древесинкой да торфом разживаться, вот только местным это не понравилось.
– Местные? – Дрессировщица подняла брови, наблюдая, как подрагивает огонек в склянке-светильнике, над которым она водила пальцем.
– Егерская община, – кивнул Шива. – Сидели до поры, никого не трогали. Охраняли незараженный сектор, животину разводили. Потом, правда, лешаки приблудились, но на них там быстро управу нашли. Ну а как Баруковы хлопцы полезли лес вырубать, ощетинились, ясное дело. Пару раз уже людей не досчитались. Егеря отнекиваются, валят на лешаков – дикие, мол, так чего без спросу соваться. Но дураку понятно, откуда ноги растут, сами они хлопцев почикали, – шеф-повар вздохнул. – У многих здесь бизнес, включая меня. Поэтому от новой сделки много чего зависит. Барук выкупит часть егерских угодий на их выбор, а другие трогать не станет. Не знаю, чем все закончится, но заказ на банкет самый большой в этом сезоне, – глазки шеф-повара жадно блеснули, и Дрессировщица интуитивно поняла, что разговор переходит к сути. – Любимое блюдо Барука – слизень-короед тушенный в реакторе со скумрепками по-клаштарски.
– Шива, имей совесть, мы же только приехали. Я в отпуске.
– Тебя мне посылает само провидение! Банкет только завтра вечером, успеете отдохнуть, – невозмутимо сказал шеф. – Вам выделят лучшую каюту, отоспитесь. И с утречка…