Пока не случилось беды, я подхватил голову Червивого и торопливо перебросил ее через фальшборт. Только после этого я осознал, что меня какое-то время монотонно зовет Неткусков:
– Напарник… Напарник…
– Ну, чего тебе? – вспылил я.
Неткусков, сидя на комингсе, пытался приладить оторванную руку к культе. Его прожженная во многих местах форменка дымилась.
– Как думаешь, – спросил он, – если скотчем примотать… – он поднял на меня полные грусти глаза. – Или лучше степлером пришпандорить?..
Отпихнув Неткускова с порога люка ногой, на палубу вышел заместитель командира по работе с личным составом. Поверх мундира мертвый офицер надел бронежилет, на лакированном черепе сидела каска. В зубах заместитель командира сжимал трубку, а в руке – пистолет Макарова.
– А! Обглоданный! – узнал он меня. – Как служится, матрос второй степени разложения?
– Рад стараться! – незатейливо ответил я, встав во фрунт.
– Дракула! – похвалил офицер. – Упырь! Дуй в арсенал за автоматом. Сейчас на абордаж пойдем. Третью степень разложения тебе зарабатывать.
– Как – на абордаж, товарищ лич-капитан второго ранга? – снова опешил я. – Мы ведь не морские пехотинцы.
– Ты – на флоте, мертвец! – заместитель командира ткнул мне в лицо дулом «макарыча». – А значит, ты – и морской пехотинец, и матрос, и молочница с пастушкой, если так прикажет командование. Все идут на абордаж! Даже я!
– И я! – на палубу вышел мумии-лейтенант Гробушко, вооруженный «калашниковым». Кок не пожелал или не посчитал нужным переодеться. Я понял, что он собирается идти в атаку в белом поварском кителе.
– И я! – раздался зычный голос темнокожего боцмана. Он тоже выбрался на палубу. На плече – ручной многозарядный гранатомет ГМ-94, правый глаз – болтается на стебельке.
– Ну, и я с вами! – Неткусков несколько раз взмахнул оторванной рукой, точно саблей.
– Тем более, – расщедрился на объяснения заместитель командира, – остальные корабли флота или плавают кверху килями, или уже лежат на дне. На плаву остались только мы и «Лафкрафт». «Уроборос», благодаря бронированной шкуре, смог подобраться к цели на абордажную дистанцию.
– Вот оно! Глядите! – затаив отсутствующее дыхание, проговорил Гробушко.
Я обернулся. Через миг клубы дыма, которые заволакивали горизонт, поредели, а затем растаяли вовсе.
«Непотопляемый»… Последний оплот живых…
Островок, залитый фортификационным бетоном. Он очень похож на кусок дырявого сыра. И дыры эти – следы от многочисленных артиллерийских попаданий.
Но ни одно из этих попаданий, насколько я мог судить, не причинило бетонному форту более или менее серьезный урон.