— Да, — рассеянно кивнула она. — Я все думаю о Мэнди. Как она это воспримет? Для нее это будет такой удар. Она ведь столько лет жила одним Робином. Это убьет ее наповал.
Дик набил трубку табаком и тщательно размял его.
— Может быть, ты ее плохо знаешь. В ней есть стержень. Не думаю, что она так легко падет духом.
Эйлин ударила кулаком по столу:
— Но я одного не могу понять… почему это случилось именно сейчас? То есть я хочу сказать, Мэнди ни за что не стала бы навязываться мужчине против его воли. Робин мог бы все ей выложить начистоту. В конце концов, все эти тайные ночные бегства с возлюбленным он-то сам ни в грош не ставит. Наверное, что-то такое произошло, что подвигло его на это.
Он пожал плечами:
— Может быть.
Эйлин подошла к нему и прижалась щекой к его пиджаку.
— Придется мне пойти и все ей рассказать, — вздохнула она, — обязанность не из приятных.
Дик обнял ее одной рукой и притянул к себе:
— Я знаю, милая моя, я все понимаю. Но все равно кто-то ей должен будет рассказать, и думаю, ей будет легче узнать все от тебя.
Мэнди тихо стояла у окна в своей комнате, когда Эйлин постучала и вошла. Так непривычно было видеть Мэнди с опущенными плечами, что у Эйлин дрогнуло сердце.
— Детка, как твоя голова, лучше?
Мэнди повернулась к ней и улыбнулась:
— Да, немного получше, кажется. Сейчас спущусь, помогу тебе приготовить завтрак.
Эйлин сделала шаг вперед и остановилась:
— Мэнди, я… я хочу тебе кое-что сказать…
Она увидела, как ее подруга замерла и побелела словно полотно.
— Это… касается Робина, да?
— Да. — Эйлин отвела взгляд, до того безжизненным стало лицо Мэнди.
— Говори быстрее, Эйлин, не томи.
Эйлин прокашлялась:
— Они уехали вместе вчера вечером… сбежали… Робин и Вирджиния Рандт. Мэнди, дорогая, Мэнди, не надо так убиваться! — Она схватила стул и осторожно усадила подругу. — Детка, он тебя не стоит, правда. Если он может так поступить с тобой, не стоит о нем жалеть ни секунды.
Она крепко обняла Мэнди за плечи, а сама отчаянно что-то говорила и говорила. Слова были не способны заглушить боль — Эйлин знала это, но надеялась, что ее любовь пробьется к несчастному сердцу и немного утешит подругу.
— Поплачь, Мэнди. Не обращай на меня внимания. Нужно выплакаться как следует, тебе станет легче.
— Я не могу, — ответила Мэнди слабым, сдавленным голосом. — Странно, правда? Но я совсем не могу плакать.
Она встала.
— Не понимаю, у меня что-то с коленями, — сказала она с неуверенной улыбкой. — Такая слабость в них. А в остальном я в порядке. Пойду, пожалуй, погуляю, Эйлин. Одна, сама по себе. Ты не против?