— Вы полагаете, что на обычных лыжах Кирхгоф не смог бы добраться до шале? — спросил Монд, чувствуя, что Андрей клонит именно к этому.
— По-моему, да. Мне все время вспоминается катание с гор при плюсовой температуре. Когда спускаешься в оттепель с крутой горы, а смазка, скажем, не та, непременно ткнешься носом в снег. Меня это всегда здорово раздражало. Чтобы не упасть, надо принимать очень низкую стойку, но в этом случае ты уже не летишь, а ползешь с горы.
— Вам приходилось много кататься на лыжах? — В вопросе Монда Андрею почудилось недоверие, и это его задело.
— А как же, — с ехидной усмешкой заметил он, — в России, как известно, весь год зима, и медведи ходят по улицам регулярней иных автобусов. Мы без лыж — никуда. «Соломоны» привычней любому шкету, чем школьный завтрак… Гляньте, однако, что получается: если скольжение замедленное, сила инерции тянет лыжника вперед. Чтобы он не упал, ему надо помочь сохранить равновесие, тем более при таком нестандартном спуске… Почему бы при этом Кирхгофу не использовать парашют?
Монд подумал, что в этих словах Андрея трудно уловить границу между шуткой и новой версией, но все-таки вслух сказал:
— Сложно, слишком все это сложно… И в первую очередь — сама теоретическая невозможность такого спуска.
— В том-то вся и беда. Но ведь спуск-то был!
— Андрей, а вам не хотелось бы посмотреть на Пауля Кирхгофа? — поинтересовался Рудольф. — Лично меня этот странный субъект притягивает, будто символ неких ирреальных, почти что потусторонних сил.
— Да, хотелось бы посмотреть, — с раздумьем сказал Андрей. — Но с большим удовольствием я бы глянул на того, кто все это столь цинично связал в клубок. Меня не оставляет мысль, что есть здесь нечто такое, что от нас ускользает…
Вторая ночь в дороге начинала сказываться. Возбуждение, возникающее при работе на месте преступления, и соответствующая ему собранность уступали место желанию расслабиться, на какое-то время вычеркнуть из сознания большинство противоречивых деталей дела. Кажется, все трое понимали, что участие их в расследовании на этот раз действительно подошло к концу. Клонило в сон.
— Рудольф, не сменить ли вас? — предложил Андрей.
— Пока порядок, — Рудольф мельком взглянул на него, — начну клевать носом, кого-нибудь из вас разбужу. Отдыхайте.
Они проснулись оттого, что машина остановилась. Рудольф подавал ее задним ходом к ночному кафе, стеклянный фасад которого, закрытый изнутри цветным занавесом, светился неярким светом.
— Давайте-ка перекусим, — сказал Рудольф как о чем-то уже решенном, — а потом, если кто захочет меня сменить, я не буду возражать.