Артем гордился изобретением, считая, что нашел панацею в борьбе с бандитизмом. Более приземленный Андрей сначала спокойно, потом все более яростно доказывал ему, что изобретение это нельзя никому до поры показывать и вообще лучше о нем забыть, потому что оно с неизбежностью попадет не только в руки охотников за преступниками, но и к самим преступникам, как любое другое оружие. А уж они-то в момент не только растиражируют его, но и усовершенствуют.
— Ты, Мария Кюри-Склодовская, — шумел он, — хочешь открыть мирный атом? Синхрофазотрон в милицейской сумке? Не соображаешь, чем это кончится?
— Друг мой, — отбивался Артем, — ты не понимаешь самых простых вещей. Не я, так кто-нибудь другой изобретет эту штуку, если уже и не изобрел.
— А тебе, широкомасштабный и всеядный ты мой, не приходит в дурную голову, что есть вещи, которые в наше время вообще нельзя изобретать? У тебя, кроме двух технических извилин, еще хоть какая-нибудь присутствует под лохматой крышей?
— Ну почему, почему же — две? — обижался Тема.
— Потому что у современного хомо сапиенс их должно быть по крайней мере четыре: две зловредные технические и две нормальные человеческие.
Артем в этих спорах только внешне казался беззащитным, но на самом деле убедить его в чем-нибудь оказывалось очень трудно. К «игрушкам» своим он относился нежно, как мать, ослепленная родительским чувством. Через тихое его упрямство Андрею зачастую приходилось просто проламываться.
Споры между ними могли длиться часами. Так или иначе, Андрей, пожалуй, одерживал все же верх. Ряд Тёминых изделий изготовлялся в одном, иногда в двух экземплярах. Но главное, чего добился Андрей, — Артем, считая в душе, что попусту тратит время, изобрел нестандартный способ делать свои «игрушки» невоспроизводимыми: при попытке исследовать их устройство, они самоуничтожались.
Кое-что из этих уникальных «игрушек» Артем навязал Андрею, когда тот в восемьдесят шестом покидал Россию…
На Хантера, когда он поднимался к Андрею, никто не обратил внимания. Он прошел в дом неторопливо, как обычный жилец, возвращающийся с работы в урочный час. Наблюдатели то исчезали, то появлялись снова. Было ясно, что от намерений своих они не откажутся.
Еще и еще раз оговорив детали операции, Андрей и Дью сразу после полуночи погасили в квартире свет и заняли наблюдательные посты, просматривая подходы к парадному и черному ходам. Как они и предполагали, преследователи выбрали черный ход. Около трех часов ночи на противоположной стороне улицы остановилась машина, чуть подальше, почти на самом углу, — вторая. Через несколько минут из первой машины вышли двое. Либо ключом, либо отмычкой открыли дверь и стали подниматься по лестнице.