прошлого…
«Постоянная царская милость служила лучшей эгидой против затаенной злобы завистливых врагов. Те самые люди, которые беспощадно клеймили ее (Η. Н. Пушкину-Ланскую. — Н. Г.) и оскорбительно поворачивались спиною во время вдовства, заискивающим образом любезничали, напрашиваясь на приглашения — в особенности когда в городе стало известно, как сам царь назвался к отцу на бал.
Этот эпизод ярко восстает в моей детской памяти.
В то время, когда старшая сестра уже выезжала в свет, великие князья Николай и Михаил Николаевичи были прикомандированы для изучения службы к конному полку (которым командовал П. П. Ланской. — Н. Г.). Желая, повеселиться, они намекнули, что не худо было бы воспользоваться обширным залом, чтобы потанцевать. Это навело мать на мысль устроить вечеринку в полковом интимном кругу.
Каково же было ее удивление, когда отец, возвратившись от доклада у царя, взволнованно передал ей, что по окончании аудиенции Николай Павлович сказал ему:
— Я слышал, что у тебя собираются танцевать?
Надеюсь, что ты своего шефа не обойдешь приглашением.
Трудно себе представить хлопоты, закипевшие в доме. Надо было принять Государя с подобающей торжественностью, так как в ту пору редко кто из министров или высших сановников удостаивался подобной чести. Мне было тогда семь лет, и я с лихорадочным любопытством носилась по комнатам, следя за приготовлениями. Всю в слезах, еле-еле удалось моей старой няне уложить меня в постель. Я находила просто жестоким, что хоть из-за опущенной портьеры мне не хотят позволить взглянуть на крестного отца. Я далека была от предчувствия, что судьба готовит мне блестящее вознаграждение.
Государь, прибыв в назначенный час, в разговоре с матерью осведомился, как поживает его крестница, и она рассказала ему о моем детском горе, что мне не довелось его увидеть.
— Узнайте, спит ли она? Если нет, то я сейчас пойду к ней.
Мать поспешно вбежала в детскую, застала меня с возбужденным лицом, прислушивающейся к долетавшим звукам оркестра, зажгла свечу у теплившейся лампады и, радостно промолвив: „Царь идет к тебе“, — скрылась метеором.
Более полвека прошло с тех пор, и я как сегодня помню трепетное биение моего сердца, детский восторг, охвативший мой ум! Не успел высокий силуэт Государя появиться на пороге, как я быстрым, не предвиденным нянею, движением вскочила на постель и с самым сосредоточенным видом голыми ногами изобразила глубокий реверанс, наподобие подмеченных мною на улице, когда дамы низко приседали при встрече с царем.
Государь неудержимо рассмеялся моей комической фигурке, взял меня на руки и поцеловал в обе щеки. Он ласково говорил со мной, но что он мне сказал — не помню. Я вся обратилась в зрение и впилась в него глазами, зато он и теперь как живой сохранился в моем воображении.