Слова капитана были приказом, и Сергей без промедления приступил к «сервировке» превратившегося уже в ужин обеда. Сдвинув в сторону полевой телефон в блестящем кожаном футляре, он разложил свою снедь на единственном в комнате маленьком письменном столе. Скатертью послужили старые газеты, тарелками — листы плотной бумаги.
Однако и на этот раз трапезе их не суждено было состояться. Едва Сергей придвинул стулья, а майор убрал чадящую перед ним пепельницу, как на лестнице послышались торопливые шаги, звон шпор и в комнату вошел старший лейтенант Истомин.
— По вашему приказанию, товарищ майор… — доложил он.
— Садитесь, — предложил Шильников. — И расскажите нам о Гансе Гофмане. Получили о нем сведения?
— Так точно, товарищ майор, — всем своим видом показывая, что давешняя обида не забыта, ответил старший лейтенант. — Ганс Гофман — рыбак, точнее — контрабандист. Являлся доверенным лицом владельца этого особняка, крупного нациста Гельмута. Собственно, по заданию этого самого Гельмута, сын которого служил офицером в пограничной страже, старик и осуществлял свою «коммерцию». Она была почти что легальной. Кроме того, Гофман был связан с гестапо. Он выследил и предал здешнего пастора-антифашиста, укрывшего союзного военнопленного.
— Вы были в политотделе? — спросил Шильников.
— Э, что с них толку! — пренебрежительно отмахнулся старший лейтенант. — В наших оперативных делах мы можем полагаться только на самих себя. Эти данные я собрал еще до вашего задания.
Майор внимательно посмотрел на него.
— Откуда же все-таки эти подробности? — немного помолчав, спросил он.
Старший лейтенант усмехнулся:
— Не так плохо мы работаем, как вы думаете, товарищ майор. Этот Гофман заявился ко мне с жалобой на какие-то непорядки в ихней кирхе. Он сразу показался мне подозрительным. Я и заинтересовался им. Сведения дал церковный сторож Беккер. Религиозный такой старичок, боязливый. Так сказать, пролетарий церкви. Все о своем пасторе сокрушался… И просил не выдавать его. Тут, говорит, нацистов еще полным-полно, никому доверять нельзя. Узнают — конец ему…
— На какие беспорядки жаловался Гофман?
— Да так, ерунда какая-то. Не помню точно. Конечно, это было предлогом, чтобы повертеться возле наших штабов. Я сразу это заподозрил. И мотоциклистов, разумеется, он предупредил, больше некому. Если бы вы, товарищ майор, не воспротивились аресту Гофмана, многое сейчас было бы известно. Считаю своим долгом заявить, что как только начальник нашего отдела вернется из корпуса, я все равно буду ходатайствовать…
— Да, нам придется задержать Гофмана, — делая вид, что не замечает вызывающего тона Истомина, спокойно заметил Шильников. — Дело в том, что этот немец был последним, кто видел живым полковника Панченко.