— Ну что ж, — развел руками Шильников. — Если наше общество вам не по душе…
— О чем думаешь, Алексей Михайлович? — спросил капитан Цапля, когда сердитый звон шпор замер на нижних ступенях лестницы.
— Об этом человеке, — гася улыбку, медленно проговорил майор. — Зачем, к примеру, ему шпоры? Вряд ли он часто сидит в седле.
— Во всяком случае не чаще, чем стреляет из своего грозного оружия, — согласился капитан. — Все — в позе… Мне кажется, нам не будет от него никакой пользы.
— Не будем подражать Истомину, — возразил майор. — Предвзятость вредна не только человеку ограниченному. Какие у нас, собственно, основания сомневаться в его исполнительности?
Павел промолчал. Сергей заметил, что в противоположность майору Шильникову, безмятежно пускавшему в потолок ровненькие колечки дыма, он был сильно озабочен и не скрывал этого. Да-да, всегда спокойный, неизменно выдержанный капитан Цапля на этот раз явно нервничал. По мере того, как текли минуты и сумерки понемногу обозначались за окном, Павел все чаще поглядывал на старинные часы в углу. Сергей разделял его волнение, непонятная пассивность Шильникова смущала, сбивала с толку. В самом деле — диверсанты бесследно исчезли, старик Гофман не торопился с возвращением, а только что обнаруженная пропажа ключа от «Кристель» требовала, казалось, самого срочного расследования…
Наконец Павел не выдержал.
— Ты уверен, что старик вернется? — обратился он к Шильникову.
— Вовсе нет, — к глубокому удивлению Сергея, ответил майор. — Ведь ты и сам, наверное, заметил, что при всей своей искренности он явно чего-то недоговаривал. Это «что-то» может еще повлиять на его решение.
— Но, в таком случае, как можно было…
— Отпускать его? — подсказал Шильников. — Очень просто: иначе я поступить не мог. И разве ты не видишь, что старый моряк не из тех, кого можно принудить поступить вопреки их воле. Если он придет — отлично. Нет — попробуем обойтись своими силами. В обоих случаях предательства я не жду.
Павел ничего не возразил, но в глазах его можно было прочесть сомнение.
— Что же за причина, по-твоему, вызвала недомолвки старика? — спросил он.
— Пока понятия не имею, — признался Шильников. — Не исключены самые различные побуждения. Быть может, нечто вроде того, что старший лейтенант именует «семейными дрязгами». Гадать сейчас смысла нет — через полчаса я встречусь в политотделе дивизии с немецкими товарищами, многое тогда может проясниться. Кстати, на то же время армейское начальство назначило мне свидание в эфире.
— Что же мы все-таки будем делать? — поинтересовался Павел.