Конечно, можно было бы в два счета добраться до острова, запустив мотор, но тарахтенье его разносится так далеко! Можно еще, выбрав укромное местечко, причалить к берегу и дождаться наступления темноты. А что как вместе с темнотой дождешься шторма? Первая же волна разнесет ветхую посудину в щепки!.. Эх, и хороши же шлюпки у этого прохвоста Гельмута! Если все кончится благополучно и янки не надует его при расчете…
— Слушай, старик, — прервал его размышления белолицый. — Этот парень достаточно надежен? Ты за него ручаешься?
— Я говорил уже. Он мой сын.
— Ну, это, полагаю, еще не все, — усмехнулся офицер. — Расскажи о нем.
Выслушав обстоятельную информацию старика-отца о «верном солдате Пауле», он небрежно заметил:
— Насколько мне известно, на личном счету штатного осведомителя гестапо Франца Беккера, кроме пастора Клауса…
— Так, значит, это вы выдали меня американцу? — внезапно догадался старик.
— …Кроме пастора Клауса, — невозмутимо повторил белолицый, — и янки-военнопленного, погибших в пыточной камере, еще тридцать преданных им земляков. Досье этой незаурядной личности хранится в надежном месте и в случае малейшей с нами неприятности будет…
— Передано русским? — ужаснулся Беккер.
— Будет передано немцам. Тем немцам. Понимаешь?
Он понял. Не раз тоскливыми бессонными ночами задумывался он над этим: что, если они узнают? Их было много, так много… И день ото дня становилось больше. Особенно после Сталинграда! Тридцать, кроме господина пастора? Хе-хе, могло быть и триста! Последние дни сами лезли в руки. И он вовсе не злоупотреблял этим, видит бог — не злоупотреблял…
«— Что ж это, милейший Беккер? Или и вы утратили веру в фюрера?..
— Нет-нет, господин ортсгруппенфюрер,[12] я как раз собирался… Вчера в лавке Хильга Вальтер, та самая, у которой муженек вернулся с фронта без ног…»
Да-да, он называл не всех. Хотя за каждого полагалась награда. Пусть не ахти какая, но все же… А кто сейчас оценит его самоотверженность? Если пронюхают — разорвут на части! Скорей бы, что ли, избавиться от этих двух. Но как? В усадьбу Гельмута сейчас не сунешься — это точно. Подойти ночью, на лодке? Рискованно, даже очень. Вот если бы… Стоп, это идея!
На душе сразу отлегло. Нет, еще не все потеряно! Хе-хе, еще не сплетена та веревка, на которой…
— Я вижу, господина Беккера осенило свыше. Выкладывайте, выкладывайте, дружок. Чувствуется, что вас прямо распирает от радости.
Старик испуганно покосился на белолицего. Уж не читает ли мысли этот дьявол?
— Да-да, герр офицер. У меня действительно мелькнула одна мыслишка…