– Да. По крайней мере, если верить подробному рапорту товарища Тухачевского. – Спокойно произнес Сталин. – Кроме того, все лица, которые он обозначил в перечне руководства военного крыла заговорщиков и вероятных организаторов покушения, уже пару раз навещали его в палате госпиталя.
– Лицемеры! – Зло произнес Ворошилов.
– Это школа Троцкого, – печально вздохнул Сталин. – Но тактика разумная. Они не знают о том, что сообщил нам товарищ Тухачевский, а сами, по всей видимости, уже подрезали ниточки, ведущие к ним со стороны исполнителей. Если мы не будем знать, кого искать, на них ни за что не выйдем. Поэтому, для троцкистов будет самым разумным занять позицию "искренне" сочувствующих горю товарища Тухачевского и не отходить от него далеко, чтобы "держать руку на пульсе".
– Почему товарищ Тухачевский пришел к вам? – Тихо поинтересовался Молотов. – Зачем? Ведь если информация о заговоре верна, то его подготовка шла превосходно и имела все шансы на успех. Он испугался провала и неизбежного наказания?
– Наказания он не испугался, – задумчиво произнес Сталин, – товарищ Тухачевский его сам попросил, ссылаясь на то, что не оправдал доверия партии. А вот почему он пришел загадка. Врачи говорят, что люди, побывавшие на черте, между жизнью и смертью иногда сильно меняются. Видимо в нашем случае произошло это самое изменение, и он стал просто другим человеком, – произнес Сталин, затянулся трубкой и обратил свой взор к окну, где все так же кружились большие хлопья снега.
– На какой стадии подготовка переворота? – Нарушил тишину Каганович.
– Товарищи, давайте ситуацию по этому вопросу все вам прояснит сам товарищ Тухачевский. Вы послушаете. Поспрашиваете. А потом мы с вами уже детально обсудим ситуацию и то, что мы должны будем делать. – Он посмотрел на присутствующих и, дождавшись утвердительного кивка от каждого, поднял трубку телефона и попросил Поскребышева пригласить товарища Тухачевского.
Спустя секунд двадцать открылась дверь и в кабинет зашел Михаил Николаевич весьма колоритного вида. Весь в бинтах, левая рука на перевязи, прихрамывает на правую ногу, взгляд тяжелый и уставший.
Важной ошибкой Тухачевского, насколько знал Агарков, было неправильное позиционирование Михаила Николаевича по отношению к своим коллегам.
Происходивший из дворянского рода, хотя, если строго говорить, лишь наполовину, он имел глупость подчеркивать всеми доступными способами свою классовую чуждость для новой власти. И, прежде всего, внешним видом, который сближал его с излишне аристократичной средой европейских армий, нежели с рабоче-крестьянским типом советского командира. Небольшая деталь, но именно из таких деталей и складывается "картина маслом".