В нашем доме все прошло куда спокойнее. Мы не выходили на демонстрации и не сжигали машины, но постепенно начали учиться радоваться еде. Мы попытались изменить характер ежедневных трапез. Мы ввели в обычай особые субботние ужины, не похожие на обычные по будням. Суббота в нашем доме – священный день, поэтому после четырех часов никто не назначает никаких дел. Субботним вечером никаких игр и никаких занятий. Если соблюсти это правило нет никакой возможности (например, в эту субботу мы просто обязаны были присутствовать на местном празднике), то наш особый ужин переносится на вечер воскресный.
Многие французы ставят время, проведенное в кругу семьи ради собственного удовольствия, выше экономического процветания.
И вот как мы это делаем. В течение недели мы собираемся все вместе и разрабатываем меню: закуска, салат, основное блюдо, десерт. Хотя Дафна всегда хочет заниматься десертом, каждую неделю наши обязанности меняются. На этой неделе Дафна отвечает за закуску. Она предложила приготовить маленькие сосиски, обернутые беконом. Мне придется ей помочь. Решив, что мы будем готовить, мы начинаем запасать продукты. Иногда мы покупаем все по дороге из школы, но порой оставляем закупки на субботу. Когда подходит час Х, мы начинаем готовить. Мы собираемся на кухне, готовим еду. Потом все вместе накрываем на стол – ставим свечи и красивые бокалы для всех (нет-нет, девочкам вина не наливают – только сок или содовую). Чаще всего такие ужины за красивым столом длятся больше часа. Мы с удовольствием болтаем и хохочем друг с другом.
Я даже не понимала, что Уне и Дафне эти ужины нравятся так же, как мне и Маку. Но как-то раз мы пропустили один особый ужин, и Уна все глаза выплакала. Она так хотела приготовить морковно-имбирный суп! Ну кто бы мог подумать?
Но научить девочек ценить долгий сон мне еще пока не удалось.
Это французское качество неразрывно связано с радостью жизни, но все же чем-то отличается и потому заслуживает внимательнейшего рассмотрения.
Эдит Уортон (настоящая Эдит Уортон, а не наша Уна) однажды назвала французов «расой художников». Наблюдая за тем, как они передают своим детям любовь к красоте, я поняла, почему Уортон сделала такое обобщение.
Сегодня я по-иному воспринимаю одно из самых ярких моих школьных воспоминаний. Наша учительница французского, мадам Придо, подошла к каждой парте (а в классе их было больше двадцати), протянула каждой из нас руку, чтобы мы могли полюбоваться ее кольцами. «Все камни натуральные, – сказала она. – Я не ношу бижутерию. Ну разве они не прекрасны?»