Французские дети не капризничают (Кроуфорд) - страница 127

В обоих случаях я сумела создать атмосферу, в которой мои дети могут спокойно следовать своей природе и экспериментировать с собственной индивидуальностью (поздравляю, мы снова в Америке!).

Я по-прежнему придерживаюсь той же точки зрения, но, боюсь, порой мы, американцы, перегибаем палку. В результате в присутствии детей мы попросту теряем собственную сексуальную идентичность.

Мне нравится, как открыто французские родители проявляют любовь друг к другу, не задумываясь о том, что дети находятся рядом. Я слышала, как один французский отец с удовольствием заметил: «Cette femme a un corps absolument magnifique» («У этой дамы потрясающая фигура!»). И присутствие шестилетней дочери его ничуть не смутило.

Абсолютно уверена, что в Америке подобное замечание сочли бы наносящим непоправимый ущерб личности юной, впечатлительной девочки – «Только не перед детьми!».

Но мне нравятся такие проявления сексуальности. К сожалению, широко известно, что многие французские отцы проявляют такие же чувства по отношению к женщинам, в браке с которыми не состоят. И вот этого я одобрить никак не могу!

Феминизм во Франции имеет давнюю и славную историю, но никакой феминизм в этой стране не исключает женственности. И такой подход я хотела бы привить моим девочкам, какой бы купальный костюм ни казался им наиболее комфортным.

Надеюсь, они на меня не злятся. Уверена, что действую во имя их блага. Мне хочется, чтобы они понимали – французский поцелуй делает их родителей счастливыми. А когда счастливы родители – счастливы и дети.

Глава 8

LA CONCLUSION, или Заключение

Когда я была чуть старше Уны, меня отправили продавать шоколадные батончики на улицах нашего квартала в пользу моей католической школы. (Батончики назывались «Лучший в мире шоколад», но были отнюдь не лучшими в мире.) Я продавала шоколадки, чтобы получить приз. Я твердо вознамерилась заполучить хотя бы плюшевого кокер-спаниеля за третье место.

К двери соседнего дома подошла женщина средних лет. Я тут же рванула к ней. Она мило со мной побеседовала, но в конце концов призналась, что не сможет купить у меня шоколадку: дети ее близких друзей учатся в той же школе, и они наверняка придут к ней с теми же шоколадками, поэтому ей не хочется их огорчать и признаваться, что она уже купила шоколадку у другого ребенка.

Помню, что в тот момент подумала: «Ха! Я знаю этих лодырей! Они наверняка сейчас играют и поедают кукурузные хлопья! А я должна продать свою шоколадку! Я хочу получить эту собачку!» Думаю, мне удалось не выдать своих чувств. Я даже улыбнулась. Я знаю это, потому что на следующий день, когда я была в школе, наша соседка пришла к моей матери, чтобы сказать, какую вежливую и милую девочку она воспитала. И она оставила мне доллар. Недостаточно для плюшевого спаниеля, которого я так и не получила, но все же что-то. Когда мама рассказала об этом отцу, они оба преисполнились чувства глубокого удовлетворения – как два павлина!