Эрик успел буквально в последний момент. Он обрушил окровавленный кулак на голову ее противника, смел с дороги заодно и Анну, но все-таки немного запоздал и получил удар, предназначавшийся ей. Клинок был направлен девушке под левую лопатку, но Эрик был куда выше и шире Анны Монк, а потому принял выпад правым боком. Вот тут ему и стало плохо. Другое дело, что в краткий зазор времени между ранением и падением, вызванным крайне несвоевременным приступом «чертовой хвори», Эрик успел ударить противника головой в лицо и повалился на пол уже вместе с ним.
Самое любопытное, что он не потерял сознания. Упал, даже не разобравшись толком, куда и как. Перекатился на спину, – подчиняясь, скорее, рефлексам, чем осознанному намерению, – увидел взлетающий ввысь и растворяющийся в высоком звездном небе расписной потолок, и поплыл. Ощущал, но толком не понимал, что именно, – полет, падение, холод, жар, – видел вокруг себя движущиеся тени, смутные образы воображения или зеркальные отражения истинных сущностей, и стремительно терял интерес к происходящему с ним и вокруг него…
Кто-то что-то говорил, кто-то кричал или плакал… Его трогали, переворачивали, поднимали и несли, но ему было уже все равно. Холод, туман и безразличие затягивали его все глубже во вращающийся водоворот, вынырнуть из которого уже не оставалось ни сил, ни желания.
* * *
Когда сознание вернулось к нему, Эрик обнаружил себя в постели. Краткое исследование своих ощущений и погруженного в полумрак помещения, подсказали, что это не больничная палата, но и не каюта на крейсере «Клив-Солаш». Просторные, роскошно отделанные покои, огромная кровать с превосходным матрасом, легкое, но теплое одеяло и приятный запах цветов. Скорее тонкий намек на аромат, чем сам запах, точно так же, как прохладный воздух лишь намекал на холод, но не был на самом деле ни холодным, ни тем более, морозным, и, видит бог, дышать таким воздухом было легко и приятно. Чистый, прохладный, насыщенный кислородом и несущий аромат роз.
«Неплохое возвращение…»
Он хорошо помнил, что случилось на новогоднем балу. Практически все, – точно и в деталях, – впрочем, только до того момента, как упал на пол вместе с поверженным врагом. Остальное можно было интерпретировать и так, и эдак. Но сознание он потерял не сразу.
«Там было много суеты… и много разговоров… Кажется, так».
Эрик прислушался к ощущениям. Боли, как таковой, не было. Но полученные ранения определить все-таки было нетрудно. По первому впечатлению, серьезных ран было две: одна на три пальца ниже сердца и несколько левее его, вторая – справа, но задето ли легкое, Эрик сказать затруднялся. Там все занемело, обколотое обезболивающими. Впрочем, Эрик предпочел бы боль. Боль крайне информативна, а так – иди знай, жив ты…