– Какие-то заговорщики, – пожала плечами Анна. – Нам не сообщили.
– А ты с кем целовалась?
– Я…
Похоже, он смутил ее своим вопросом. Она даже покраснела под его взглядом, хотя, видит бог, Эрик ничего ТАКОГО не имел в виду. В конце концов, она взрослая женщина, сама вправе решать, с кем ей спать. И со своим женихом или своей совестью разбираться тоже ей, но никак не Эрику.
– Я только спросил о том, за что они решили его убить, – объяснил он вслух.
– Это был кронпринц…
– Трусоват, конечно, – вздохнул Эрик, вспомнив, как улепетывал наследник престола. – Но, с другой стороны, он не мой князь, не мне его и судить.
– Да нет, – пожала плечами Анна, окончательно становясь пунцовой. – От чего же! Ты ему жизнь спас, а он удрал. Но тут… В общем, тут есть проблема. Или нет. Не знаю. Но это отдельный разговор. А пока, как ты и просил, краткая версия. Прошло девять часов. Двоих заговорщиков ты убил, двоих – ранил.
– А почему они не стреляли?
– Потому что неблагородно.
– Ты это понимаешь? – Эрик был удивлен, чтобы не сказать большего, но, возможно, все дело в том, что он простолюдин, а не аристократ.
– Понимаю, но только теоретически, – криво усмехнулась Анна. – У них тут, Эрик, все очень запутанно. В смысле традиции, чести и прочей ерунды.
– Ладно, – согласился он. – Примем, как есть. Почему так долго? Я что девять часов был в отключке?
Действительно, вопрос. Прежде он тоже отключался. И один раз даже на долго. Но сейчас ведь он ничего такого не принимал, и физические раны не равноценны нервному истощению.
– Это все придворный хирург… У тебя… Ты…
– Раны тяжелые? – прервал ее Эрик.
– Глубокие, – снова взяла себя в руки девушка. – Но ничего по-настоящему важного не задето. Их обработали и заклеили… Но у тебя начался какой-то приступ. Какие-то показатели начали зашкаливать… Доктор не знал, что это такое и на всякий случай вколол тебе сильные снотворные. Это сразу помогло, но зато проспал ты девять часов.
– Раны не болят, – поморщился Эрик. – Если я спал, за каким бесом вкалывать мне еще и обезболивающее?
– Скажи спасибо нашим сибирским друзьям. – Сказано было с такой интонацией, что Эрик сразу вспомнил великолепную Алену Бороздину и снова спросил себя, уж не ревнует ли его Анна к этой русской красавице. Но само предположение, что Анна способна на ревность, ставило Эрика в тупик, и он решил «не усугублять».
– Что произошло? – спросил он вслух.
– Алена от тебя в полном восторге, – едва ли не сквозь зубы признала Анна. – Ты теперь ее герой. Ты ведь защитил ее от смерти. Ты «машина войны», ее личные слова. В общем, Ирина Ма притащила сюда какого-то их доктора-китайца. Он тебя осмотрел и угостил каким-то их особым снадобьем. Что-то страшно редкое, секретное и дорогое. Смазал твои раны. Заставил выпить… Не знаю уж, что там они в тебя такое влили, но, правду сказать, такой скорости регенерации тканей никто здесь не видел. Врачи просто потеряли дар речи. Воспаление как рукой сняло, и раны, вроде бы, затянулись. Говорят, если так и дальше пойдет, дня через три-четыре сможем отправиться в путь.