Писатели — искатели приключений (Бичехвост) - страница 46

Поль де Ивуа, прожив в своих литературных творениях большую и кипучую жизнь, закончил земной путь в 1915 году в Париже, переполненном треволнениями гремевшей войны. Писатель оставил нам своих неутомимых и сильных героев — путешествовать на суше и на море, в разных эпохах и совершать подвиги добра во всех уголках земного шара.

К этому времени ушли в мир иной, в запредельную даль, мэтры приключенческого жанра Л. Жаколио, Г. Эмар, Ж. Верн, Л. Буссенар, Э. Сальгари, Р.Л Баллантайн…

На смену им поспешала новая волна молодых романтиков Г. Р. Хаггард, Р. Л. Стивенсон, Конан-Дойл, «немецкий Майн Рид» К. Май, «английский Дюма» Р. Сабатини. Жизнь продолжалась, и бурлила теперь в их произведениях.

…За окном хлещет ливень. Волгоград окунулся во мглу и тихонько вздыхает во сне. Да, здесь отдал я четверть века службе землякам своим и отчему краю. Наплывает издалека, с Волги и трогает душу:

Но скажите мне, почему столько лет, от студента до старшего советника юстиции, я настойчиво осуществлял свою мечту — поведать нашим российским мальчишкам о знаменитых, но малоизвестных им писателях, мастерах неумирающего жанра страны Приключений и Романтики.

…Стихает ливень. Светает. И я заканчиваю свой очередной очерк из будущей книги об Отважных Искателях Приключений.

Со знаменитым авантюрным немецким писателем Георгом Борном меня «познакомил»… Максим Горький. В своих письмах М. Горький неоднократно вспоминал имена Г. Борна, Э. Габорио, Понсона де Террайля, как поглощал в юности их книги, и тот огромный успех, которым пользовались книги этих корифеев в Российской империи.

Уважительное упоминание Максимом Горьким о сногсшибательной популярности некого Георга Борна и его романов, как «Евгения, или Тайны французского двора», «Изабелла, изгнанная королева Испании, или Тайны Мадридского двора», «Турецкий султан, или Тайны Константинопольского двора», зажгли предо мной тот путеводный огонек, который и привел меня к этому писателю.

Несмотря на то, что советская власть вытравила саму память о нем и его книгах.

Помню, как следователем, после срочных выездов на пожарища и трупы, осмотры застреленных и повешенных, я вечером забредал-таки в библиотеку, заряженный призрачной надеждой разыскать неведомые следы, а то и книги Г. Борна.

Тогда я только проторил стежку в зарубежное приключенческое литературоведение. И как миллионы моих сограждан, не догадывался, что Георг Борн давно и надежно упрятан от нас со своими книгами, как вредный буржуазный писатель, на многие десятилетия в засекреченные спецхраны, в насильственное забвение.