— Помогло? — сухо спросила Робин.
— Я чуть не облевал тут все кругом, — признался Страйк, мягко постукав кулаком по продавленному дивану, — но, когда таблетки подействовали, сразу отпустило.
Робин засмеялась, и тут Страйк впервые за все время вспомнил подсунутую ему под дверь записку с тактичным объяснением отсутствия секретарши.
— Да, так вот: мне не терпелось узнать, что вам удалось сделать за вчерашний день, — солгал он. — Не томите.
Робин расцвела, как лотос:
— Я как раз печатала…
— Нет, давайте на словах, а в файл можно и потом загнать, — предложил Страйк, а сам подумал, что лишнее нетрудно будет удалить.
— Хорошо. — Робин заволновалась. — Как было сказано в моей записке, я увидела, что вас интересуют профессор Агьемен и оксфордский отель «Мальмезон».
Страйк покивал. Он был благодарен за это напоминание, поскольку содержание записки, прочитанной один раз, да еще в состоянии тяжкого похмелья, помнилось ему весьма смутно.
— Итак, — у Робин слегка участилось дыхание, — прежде всего я отправилась на Расселл-стрит, в ИВА, Институт востоковедения и африканистики. Тот самый, что значился в ваших планах, да? — уточнила она. — Я проверила по карте: действительно, это недалеко от Британского музея. Правильно я расшифровала вашу скоропись?
Страйк опять кивнул.
— Прихожу туда и говорю: я, мол, пишу диссертацию по политологии Африки, мне необходимо получить консультацию у профессора Агьемена. В конце концов меня направили на факультет политологии, к ученому секретарю, очень милой женщине, которая начинала под его руководством. У нее я получила массу полезных сведений, в том числе список его трудов и краткую биографию. Он в свое время тоже окончил ИВА.
— Неужели?
— Да-да, — подтвердила Робин. — У меня и фото есть.
Между страницами ее записной книжки лежала ксерокопия, которую Робин протянула Страйку.
На снимке был изображен чернокожий мужчина с вытянутым, скуластым лицом, коротко стриженными седеющими волосами и огромными ушами, поддерживающими заушники очков. Страйк долго изучал фото, после чего только и сказал:
— Господи.
Робин, ликуя, выжидала.
— Господи, — повторил Страйк. — Когда он умер?
— Пять лет назад. Его ученица совсем загрустила, когда об этом зашла речь. По ее словам, это был умнейший, добрейший, очень сердечный человек. Убежденный христианин.
— Родственники есть?
— Да. Вдова и сын.
— Сын, — повторил Страйк.
— Да, — подтвердила Робин. — В армии служит.
— В армии, — скорбным эхом отозвался Страйк. — Только не говорите мне, что…
— Сейчас он в Афганистане.
Поднявшись с дивана, Страйк мерил шагами приемную и не выпускал из рук ксерокопию.