— Я понял. Ключ у вас есть?
— Есть, но меня заперли снаружи.
— Кто же вас запер?
— Откуда я знаю?
— Ждите. Я скоро приеду.
Ожидая освобождения, Анна разобрала еще пару коробок, в результате чего, ее сумочка распухла до максимальных размеров.
Минут через двадцать за дверью послышались шаги и какая-то возня. Дверь открылась, и на чердак вошел Николай Клейменов.
— Вас заперли шваброй. С наружной стороны сохранились проушины, в них сунули черенок.
— Не понимаю, зачем… — проронила Анна.
— Не суйте свой нос, куда не положено! Вы, значит, умная и сострадательная, а мы здесь — говна собачьи? Приехала и упала намоченная — москвичка оперуполномоченная! Отдыхать приехали? Отдыхайте! И не отравляйте жизнь другим людям. Куприянова застрелили, у меня неприятности, сама вляпалась по самое не балуйся! Чего еще от вас ждать?! Ну?! Говорите! — Клейменов приближался и приближался к Анне, пока не навис над ней всем своим корпусом.
— Заткнитесь! Вы! — крикнула Анна.
От этого ее окрика Клейменов пришел в себя.
— Простите… — Он отступил назад и вышел на лестницу. Оттуда позвал: — Идите сюда и заприте дверь.
Спускаясь по лестнице, Николай остановился на втором этаже:
— У меня для вас информация.
— Ну?.. — насторожилась она.
— Относительно будки киномеханика. Идемте туда.
Они двинулись по коридору мимо распахнутых дверей кинозала и зашли в кинобудку.
— Я поузнавал про Линчевскую. Ее мать работала в санатории кастеляншей, отец был киномехаником.
— И вы хотите сказать, что не знали об этом раньше?
— Нет. Не знал.
— Придивный поселок маленький.
— Но я‐то переехал незадолго до этого.
— Вы не придивинский?
— Я бывший москвич.
— Постойте-постойте… Не вы ли клеймили москвичей за суетливость и злость?
— Когда-то я и сам был таким.
— И что изменилось? Почему уехали из Москвы?
— Развелся с женой. Здесь предложили работу.
— В полиции?
— Сначала нет. — Клейменов был напряжен и явно не хотел объясняться. Он спросил: — Линчевская вас больше не интересует?
— Отчего же… — сказала Анна.
Зайдя за несгораемый шкаф, он спросил:
— Записка висела здесь?
— На внутренней стороне двери.
Клейменов включил фонарик и вошел в тайную комнату. Через несколько минут он вернулся:
— Могу предположить, что после психдиспансера Линчевская ночевала здесь. Скорее всего, ее отец использовал эту комнату, и она не могла об этом не знать. И, кстати, кинопроектор той самой ночью могла запустить она. Наверняка отец научил.
— Считаете, что записку написала Линчевская?
— Предполагаю, что — да. Вот только не знаю, для кого. Вы-то с ней не знакомы.
Почувствовав себя неуютно, Анна безошибочно определила причину, сказав: