— Мам, ты умеешь танцевать? — спросил Роберт. Он этого не знал, его мать почти никуда не ходила. Если бы у них было достаточно денег, она никогда не стала бы работать в «Фокс и Кабс». Это была единственная работа, которую она могла получить.
— Ты умеешь танцевать? — спросил он опять.
— Не беспокойся! — воскликнула Линн. — Продолжай есть и допивай чай. Но только не торопись, а то тебе станет плохо.
Роберт ел действительно слишком быстро. Ему хотелось как можно быстрее пойти на уборочное поле. Он проглотил остаток яйца, и пустая скорлупа перевернулась вверх дном.
— Тебе нужно готовить домашнее задание?
— Совсем немного. Я его приготовлю перед сном.
— Хорошо, можешь идти. Ты можешь захватить что-либо перекусить для своего деда.
Когда Роберт ушел из дома, Линн собрала чайные приборы со стола и вымыла их. Было уже пять часов, и она поднялась наверх, чтобы переодеться, готовясь к вечеру в «Фокс и Кабс».
Линн, чтобы сократить дорогу, прошла через поля. Когда она вошла, в пивной еще никого не было, но было слышно, что Фред Оукс в погребе, и три ящика с пивом уже стояли на стойке бара. Линн повесила пальто и шляпку и занялась бутылками, вынимая их и расставляя по нижним полкам. Фред поднялся из погреба и поставил на пол еще два ящика.
— Ты хорошо отдохнула?
— Да, спасибо. Надо было развеяться.
— Народ спрашивал, где ты. Один или двое — в особенности.
— Несомненно, это очень любезно с их стороны.
Линн не стала спрашивать, кто же были эти мужчины.
— Всегда так приятно, когда по тебе скучают, — добавила она.
— Ты видела объявление насчет танцев?
— Господи, да их развесили повсюду!
Одно из объявлений висело в баре.
— Ты, наверно, хочешь свободный вечер в следующую субботу? А?
— О! Я не хожу на танцы.
— Тогда ты будешь единственной, кто не пойдет. У нас еще не было такого волнующего события с тех пор, как над нами пролетел аэроплан в прошлом марте.
Вскоре последовали первые завсегдатаи: двое рабочих с фермы Дейлонг, и Линн отпустила две пинты выдержанного пива.
— Я вижу, ты уже вернулась после своего отпуска? Это был Блэкпул или Ильфракомб?
— Ни тот, ни другой, — ответила Линн. — Я была дома.
— Самое лучшее место. Где еще ты можешь плевать?
— Билл, он в злобном настроении, — объяснил Линн его приятель Эйбел. — Нас с ним уволили в конце недели. Нам только что сообщили эту чертову новость.
— О, мне так жаль! — воскликнула Линн. Хотя сожаление ее было действительно искренним, но причина заключалась в ее личной заинтересованности, потому что подобное увольнение могло случиться на ферме Беллхаус, и Линн прекрасно понимала, что ее отец, которому уже было семьдесят два года, мог вполне оказаться среди неудачников.