Он достал из кармана комиксы и положил их на постель.
— Я принес их тебе почитать, — сказал он мальчику.
— Спасибо, — поблагодарил его Роберт. Он посмотрел на Чарли.
— Когда мама сможет прийти ко мне?
— Боюсь, что через неделю или две.
— Но с ней все в порядке, да?
— Да, с ней все нормально, и я клянусь тебе в этом. Ей только нужно накопить силы, но она крепкая женщина.
Чарли помолчал и потом он стукнул себя по коленке.
— Черт побери, я совсем забыл. Твоя мать испечет тебе торт, как только придет в себя. Ей хочется знать, какой торт ты предпочитаешь?
— Любой, — ответил ему Роберт.
— Но тебе все равно придется сказать, ты же знаешь свою мать.
— С вишнями.
— Вишни. Я так и знал, что ты выберешь именно этот.
Чарли пытался развеселить мальчика, но у него было тяжело на сердце, и он знал, что Роберт все понимает. Мальчик лежал и смотрел на него такими грустными глазами. Иногда он выглядел старше своих лет.
— Мне жаль, что так случилось с малышкой, — сказал он.
— Да, — у Чарли перехватило горло. Он посмотрел на часы и поднялся со стула.
— Мне нужно идти. Я запустил работу в гараже за эти дни. Но я буду навещать тебя каждый день, и, как только мама придет в себя, я привезу ее сюда в фургоне Клю.
На прощанье от двери он помахал Роберту рукой.
Линн, пока медленно восстанавливала силы, никогда не говорила о девочке. Казалось, что ее вообще не существовало. Она постаралась забыть о ней, и даже первое чувство вины исчезло из ее памяти. Смерть малышки ничего для нее не значила. Все ее мысли были только о сыне.
Однако теплым днем, когда Линн почувствовала себя почти нормально, она дошла до Херрик Сент-Джона, чтобы кое-что посмотреть в лавке. В окошке магазина висело объявление «Продается колыбелька, совершенно новая». При виде записки на ее глазах выступили слезы. Она повернулась и отправилась домой. Было время обеда, и Чарли был дома.
— Что такое? Почему ты плачешь? — спросил он.
— Я плачу по нашей малышке, — сказала Линн. — Ты так хотел ее, а я тебя подвела!
Чарли крепко обнял жену.
Роберт провел Рождество в больнице. Наступил Новый год, но еще сохранялась теплая погода, и когда они приходили к Роберту, то видели, как он, лежа на спине, неотрывно смотрел на кусочек неба в рамке окошка. Ему нужно было пролежать еще месяц, пока с него снимут гипс. Дни, казалось, замедлили свой ход.
Неподвижность повлияла на него, силы уходили из его мышц и костей. Казалось, он усох и стал таким маленьким. Его руки и плечи были очень худыми. Лицо, прежде всегда загорелое, сильно осунулось и было нездорового серого цвета. Черты лица обострились, кожа сильно натянулась, щеки впали.