— У них вкус, как у старых коровьих лепешек, — продолжал Флеминг.
— Я больше не стану угощать тебя сигаретами. Я их оставлю для моих друзей в пивной.
— Давай, давай, — ответил Флеминг. — Так я смогу уберечься от скорой смерти!
Когда Кресси отошел от него, Флеминг сказал:
— Черт, вкус был, как у старой вонючей веревки! Именно так воняли эти сраные сигареты!
— Зачем ты пристаешь к нему? — сказал Чарли. — Если ты оставишь его в покос, с ним можно ладить.
Флеминг пустил ему в лицо облако дыма.
Роберт вдруг сильно вытянулся. Он поразительно вырос. Ему было четырнадцать с половиной лет, и он почти догнал по росту своего деда. И все это случилось за восемь месяцев, с тех пор как они приехали на ферму Стент.
— Наверное, здесь что-то есть в воздухе, — дразнил его Чарли.
Но Линн начала волноваться, беспокоясь, что он может заболеть из-за быстрого роста. Она постоянно накладывала ему полную тарелку во время еды и пыталась заставить его съесть добавку. Она заставляла его пить молоко.
— Почему ты не оставишь парня в покое? Ты постоянно ставишь его в идиотское положение! — возмущался Джек.
— Он такой худой, и я не могу не волноваться, — оправдывалась Линн.
— Парень — сильный, как конь. Если он худой, а это есть на самом деле, то лишь потому, что ты все время цепляешься к нему!
Иногда даже Роберт не выдерживал и начинал возмущаться.
— Мать, сколько раз можно говорить тебе. Я не хочу пить молоко!
— Хорошо, хорошо. Я только спросила. Не нужно пытаться откусить мне голову. Ты стал таким нервным!
— Я его не виню, — сказал отец. — Ты ведь все время пристаешь к нему, что можно подумать, рост — это новая болезнь, в то время как это нормальное явление.
Иногда Линн смеялась над собой. Она понимала справедливость замечаний отца, и пыталась воспринимать сына как нормального юношу, который растет и мужает. И все-таки ей было трудно привыкнуть к этому, и каждый раз, когда она видела его за работой на ферме, она не могла скрыть своего потрясения.
— Боже, как же быстро ты растешь! — обычно говорила Линн. — Ты уже совсем взрослый мужчина!
И хотя Линн повторяла это много раз, она все равно не могла примириться с этим. Это было так странно, что ее мальчик вымахал выше нее ростом, что у него такие длинные ноги, и он делает размашистые шаги, что у него стал низкий голос, и над верхней губой есть намеки на усы, и что ему приходится бриться каждое утро.
Как же быстро пролетели годы, и ее малыш, ее дитя, ее маленький мальчик куда-то исчез! Иногда, даже когда Линн смеялась, ее пронизывала страшная боль, потому что плоть от плоти ее, ее сын стал вдруг чужим. Она не могла понять постоянной смены его настроения, его равнодушия, когда она с ним разговаривала, его нередко небрежного жеста или обидного слова. Иногда он смотрел на нее таким взглядом, что она спрашивала себя, о чем может думать этот незнакомец.