— Нравится, я вижу. Приют для всех сезонов, — усмехнулась Маргарита. — Я ведь тоже… совсем немного биолог.
— Вот как? Я считала, что скорее нотариус или знаток всяких постановлений и уложений. Манера выражаться, понимаете.
— Параллельно с другими хлопотами пришлось узаконивать и спешно искать наследника. Не такая у меня родня, чтобы…
Она сделала паузу и вдруг спросила, властно и даже резко:
— Вы не будете мне возражать? Я оформила завещание на то имя, которое стоит в вашем паспорте. Мой инет счёл данные о вас не такими уж секретными. О вас лично — и даже вашем племени.
И, видя, что я буквально вросла в землю, как один из здешних молодых дубков, добавила:
— Я так думала — уж вы-то знаете. Геном дирга оказался гораздо ближе к человеческому, чем это предполагали ранее. Уберём отрезки, что отвечают за ограниченную продолжительность жизни, резкую половую дифференциацию, которая у человека проявляется уже на двенадцатой неделе внутриутробной жизни, склонность к сумеречному освещению, а также некоторые особенности питания…
(Ничего себе — некоторые. Самое в нас главное.)
— Вы пили сидр и даже для приличия взяли несколько крекеров. Это для вас, пожалуй, как для человека жевать лебеду и сырые виноградные листья: засоряет ёмкости, но все ж, получается, не отрава. Под самый конец я устроила невинную проверку.
— Зачем это всё?
И тут я поняла. Не может такой активный, такой земной человек, как Маргарита, отчаяться в жизни. Трудно себе представить, чтобы она не сумела до сих пор избавиться от плода — если ей того хотелось. Нелегально, переехав в другую страну, где это разрешено. А если мои заключения верны…
— Дирги — это плавильный котёл, — произнесла я медленно. — Реинкарнация своего рода. Возможность для вашей дочери родиться чистой.
— Дочери?
— У дирг-дью не может быть сыновей.
— У меня сын. Копия своего невольного производителя, где от меня — ничтожная часть. Это и добило меня под конец. А ведь и правда. Я не учла обстоятельства, но оно послужит к лучшему. Под конец была одна мысль в голове: с женщиной, с медиком — куда легче говорить и делать.
Мы помолчали. Потом Маргарита произнесла:
— Довольно с меня, пожалуй. Вы узнали всё, что вам было интересно? Тогда, может быть, пойдём обратно: кстати, ознакомитесь с бумагами.
В доме я постановила конкретно изменить роли.
— Готова подождать, пока вы примете душ, — сказала я. — Но недолго и не слишком горячий: не вздумайте греться до малинового звона, как в финской бане. Можете принять простой анальгетик. Если вы полагаетесь на мои эндорфины — зря, они могут повредить стволовым клеткам и прочему. Ситуация близка к патологическим родам, когда из двоих выживает один.