Костры Сентегира (Мудрая) - страница 7

— Мы вроде как оставили след. Плащи эти.

— Угм, — ответила женщина с рассеянной миной.

— А ждать нас… кто?

— Там посмотрим.

— Что ты делаешь в Лэне?

— Некорректный вопрос. Что хочу, то и творю.

— Забираю слова назад.

— Ладно. Чтобы к этому больше не возвращаться: университет там, у себя, кончал? Представь себе: итоговый экзамен на носу, а тут обнаруживается, что в твоём школьном аттестате на месте оценки за чистописание стоит прочерк. Вот и приходится заполнять, ага.

— Почему ни ты, ни я в разговоре не называем имен?

Женщина довольно усмехнулась.

— Наконец-то дело спросил. Ни для тебя, ни для меня они еще не обросли плотью — вот почему. Пустые скорлупы. Всё, исчерпался? Очередь за тобой.

— Спрашивай — повинуюсь.

— Как ты попал к правоглавам?

— Это долго объяснять.

— Ничего, нам тут столько сидеть, что даже еще и выспаться успеем.

Сергей вздохнул и начал свой рассказ.


— Ты верно поняла. Я выпускник столичного вуза… назовем это для простоты Историко-Археологической Академией. Неважно. Суть дела в том, что после того как открылись границы, раскапывать мы стали по всей планете.

— Только не здесь.

— Да, не здесь. Вообще-то я сельский паренек. Вернее, поселковый. Последнее всё-таки на ранг выше — по крайней мере, я так считал. Ну вот, пока я ездил, работал лопатой, кисточкой и мозгами, совершенствовался в науках и попутно узнавал новые обычаи, в голове у меня сидела такая тройная картинка.

Вначале я должен был отыскать клад: не для государства, не для спонсора, а для себя самого. Во сне и наяву передо мной маячила картинка с моими инициалами, то выбитыми на базальте пирамиды неким подобием иероглифов, то врезанными в абиссинскую стелу, изображающую дворец, то вплетёнными в дубовую резьбу викторианского особняка. Иногда я видел, как они вырастают прямо на траве яркими синими головками незабудок или розоватыми — ятрышника.

Потом мне предстояло найти себе спутника жизни. Спутницу. Лица ее я не видел, только чувствовал, угадывал, как оно прекрасно, и такие длинные, до пят одежды… На груди у нее сияло отверстое сердце, как на католических изображениях Христа.

А под конец к нам должны были прийти пророки в коронах, от которых исходил свет. У одного был посох с набалдашником… Послушай, это тебе интересно?

— Во всяком случае, кое-что напоминает.

— И вот так, объездив весь свет в своей погоне, я устал и отчаялся настолько, что решил вернуться домой на побывку. И, можешь себе представить. Первое, что бросилось мне в глаза у родимой калитки, — мои собственные инициалы, вырезанные ножом на коре подручной березы. Теперь ствол внизу оделся плесенью, белизна, простроченная чернью, позеленела, буквы заплыли, но различить их было на диво легко. Я там секретку в детстве устроил: копается ямка, внутрь помешаются всякие красивости, потом всё прикрывается стёклышком и забывается до лучших времен. Пока не сгниёт.