Благодаря такому посылу проза Ихара Сайкаку, как и драмы Тикамацу Мондзаэмона, быстро стали популярными и породили множество подражаний, во время создания которых японцы все чаще открыто высказывали свое вполне одобрительное мнение о пороках и излишествах, в корне расходящееся с официальной версией об их недопустимости. Все больше людей кисти — поэтов и художников — принимались за описание нравов «веселых кварталов» и их жителей, чаще — жительниц, делая себе на этом имя и деньги — произведения на эту тему пользовались огромной популярностью в народе. Появились книги о быте куртизанок из эдоской Ёсивары и киотской Симабары, сборники песен жриц любви, начали создаваться гравюры укиё-э, где они были одними из главных действующих лиц наряду с героями прошлого, борцами сумо и такими порождениями городского быта, как актеры театра кабуки. Искусство всегда шло рука об руку с эротикой, черпая вдохновение в чувственных наслаждениях. Легкая кисть Ихара Сайкаку дала жизнь новому герою времени Эдо — проститутке, а следом и гейше. О последних разговор еще впереди, а пока куртизанка из Ёсивары постепенно выходила из рамок образа «продажной женщины», заметно отличаясь при этом и от женщины-жены, и даже от романтической возлюбленной. Как ни парадоксально, но куртизанку, в отличие от них, почти не за что было упрекнуть — она, как и самурай, находилась на службе. Ее обязанности по сравнению с обязанностями жены оказались довольно узки и ограничены предоставлением мужчине сексуального наслаждения. Если при этом возникало высокое чувство, то отношения проститутки и клиента почти автоматически переводились в область романтики — в лучших традициях хорошо знакомой нам прозы Хэйан. Литература тех лет полнится драмами, повествующими о несчастной любви клиента к гетере, о двойных самоубийствах на этой почве. Более того, подобные самоубийства, до сих пор случающиеся в Японии, в XVIII веке стали так популярны, что военное правительство сегуна издало специальный декрет об их запрещении.
Так что пока Ихара Сайкаку критиковал всех женщин, те разделились на жен и куртизанок, и их судьбы стали в корне различны, а значит, кардинально разнилось и отношение к ним мужчин. Основные требования к жене при этом остались прежними, и секс — вне функции деторождения, как и раньше, — акцентированно не входил в сферу ее компетенции. Зато возникла отличная возможность удовлетворять свои инстинкты законным образом — в гостях у проститутки — юдзё или дзёро. Семейная жизнь и секс оказались разделены даже географически. Опасаясь разложения нравственности и желая контролировать сексуальный бизнес (раз уж с ним бессмысленно было бороться), правительство официально оформило «веселые кварталы» и по возможности вынесло их за пределы центров городов, окружая заодно рвами с водой, ставя охрану и вывешивая график работы. Собственно, именно так и образовались два самых известных квартала куртизанок: Ёсивара в Эдо и Симабара в Киото.