Разведка продолжала выжидать и не спускала глаз с дороги.'
Смолин с удовлетворением, даже с гордостью убеждался: здесь, под носом у врага, люди держат себя спокойно и хладнокровно, даже молодые бойцы ничем не выдавали своего напряжения и вполне естественной робости.
Несмотря на то, что план засады был обсужден до мелочей еще там, «дома», Смолин в середине ночи собрал командиров групп.
Глубокая засада сильно отличается от налетов на передовой. Там боевые порядки противников сближены, и у разведчиков всегда есть возможность, выполнив задачу, вернуться к своим. Здесь не то. До своих далеко.
Взводный дал возможность всем высказать мнение.
Швед молчал несколько секунд, взвешивая возможности, и предложил:
— Разрушить мост. Снять настил. Пока будут чинить, устроим головомойку.
Намоконов возразил:
— Однако, плохо. А вдруг — рота, батальон? И дело не сделаем, и сами не уйдем.
Был забракован также план захвата пленных с помощью завалов, замаскированных ям и канав поперек дороги. По тем же причинам.
Тогда Андрей Горкин достал из вещевого мешка моток электрического провода, взвесил его на руке, передал взводному.
— Это понадежней будет, Александр Романович. Провод можно быстро надеть, или напротив, снять, если появится какой-нибудь плюгавый обозник.
Все поддержали отделенного.
В тихой темноте Кунах и Варакушкин осторожно вбили по краям дороги два кола с рогульками, на которые удобно было набросить петли провода.
Перед самым утром, еще раз предупредив наблюдателей на деревьях о сигналах, Смолин ушел к мосту.
Не успел он еще как следует замаскироваться в придорожном кювете, как раздался условный сигнал — крик сороки. Кто-то двигался с севера на юг, в сторону фронта.
Вскоре разведчики услышали отдаленный шум мотора.
Варакушкин и Кунах, по знаку Смолина, закрепили шнур на метровой высоте и тотчас исчезли в чаще.
Через минуту стало ясно: медленно, ощупывая фарой выбоины дороги, тащится мотоциклист.
И все-таки провод сорвал его с седла так сильно, что он пролетел несколько метров и без движения распластался на холодной траве.
Машина свалилась набок, колеса ее продолжали вращаться.
Мгеладзе кинулся к мотоциклу, выключил мотор.
Пленного оттащили в лес, заткнули рот кляпом, связали руки. Немец вскоре пришел в себя и еле слышно мычал.
К величайшему огорчению разведчиков, он оказался рядовым батальона жандармерии, и в его карманах и в планшете не нашлось ни документов, ни карт, ни приказов.
— К тете на блины ехал, — усмехнулся Швед и сплюнул. — Сейчас я с ним покалякаю.
Он кое-как задал немцу вопросы, но тот продолжал лишь крутить головой.