да в подвалах. Мачеха ворчала, гнала его прочь, но бить уже не решалась. А однажды съехала совсем, даже не предупредив Лешку. И Лешка явился к Танхаевой со всеми своими немудреными пожитками.
— Дозвольте, тетенька Фардя, оставить у вас? Табак у меня дело с квартирой.
— Что случилось, Леша?
— Уехала моя драгоценная мамаша в неизвестном направлении. И квартиру, ведьма, запродала… Так вы уж дозвольте на несколько дней оставить вещички?
— Конечно, конечно… Ах, как же это?.. Где же ты, Леша, будешь теперь жить?
— Не пропаду, тетя Фардя! Подожду, может, особняк для меня выстроят, а нет — к старым дружкам в гости пожалую: в милицию или еще куда.
— Зачем же в милицию? — испугалась Танхаева и даже всплеснула руками. — У нас поживи, у нас пока оставайся. Не стеснишь.
— Нет, верно? — обрадовался Лешка. Перспектива новых скитаний по случайным углам его больше не соблазняла.
— Конечно, Леша. Места хватит. Зачем идти в милицию?
И Лешка остался.
1
Начался штурм Заячьей пади.
Вековую тайгу, приленские горы разбудили многие человеческие голоса, гул тракторов, звонкий перестук топоров, пенье пил и стоны падающих в пропасть гигантов. Где-то на левом берегу осталась в тумане затопленная водой старая обходная трасса, уходящая далеко за скалы Заячьей пади, а на правом, на самой крути «щеки», медленно оживала забытая всеми, заросшая кедром и сосняком, засыпанная обвалами горная узенькая дорога.
В Качуг прибыл вызванный Тепловым саперный взвод. Молоденький лейтенант разыскал Позднякова, привычно отрапортовал:
— Саперный взвод прибыл в ваше распоряжение! Докладывает лейтенант Буревой!
— Хорошо, товарищ Буревой. Завтра и к делу!
На другой же день к симфонии штурма присоединился громовой хор подрывников. В воздух полетели обломки скал, вырванные с корнями деревья, медленно опадая на Лену.
Поздняков нашел Буревого.
— Вот что, товарищ лейтенант, нельзя ли взрывать так, чтобы не засыпать Лену? Нам по ней, возможно, еще ездить придется.
— Есть не засыпать, товарищ начальник!
Теперь камни полетели круче вверх, осыпая скалистый склон берега, но зато почти не достигая реки.
В «штаб» или «КП», как в шутку называли теперь кабинет начальника пункта, Танхаев и Поздняков вернулись за полночь. Уставшие, вывалявшиеся в снегу, с наслаждением растянулись каждый на своей койке. Танхаев, закинув руки за голову, рассказывал Позднякову:
— Вот так и мы по тайге да горам: мороз, снег по уши, одежонка поистрепалась, хлеба — по восьмушке на брата… Да ты слушаешь, Алексей Иванович?
Поздняков открыл глаза.
— Слышу.
— Колчаковцы грабят, деревни жгут… Разведчики наши, что ни день, новые ужасы сообщают: у того брата повесили, у того отца расстреляли, жинку, ребят на улицу выгнали… Однако, спишь, Алексей Иванович?