— Слушаю, Алексей Иваныч, — поспешил убраться Сидоров.
— Однако, на лесопилку хорошо подойдет Сидоров, — осторожно заметил Танхаев.
— Однако, мы начинаем понимать друг друга, — улыбнулся Поздняков.
По-хозяйски вошел Теплов.
— Вот вы где! Там на транзите бой идет, шофера чуть всю контору не разнесли, а вы тут оба.
— А в чем дело? — приподнялся навстречу Поздняков.
— А в том дело, что машины простаивают. Грузчиков не хватает, а машин — очередь до ворот. Поторопились вы свой временный транзит закрыть, вот и пробка.
— У меня грузчиков нет, — угрюмо возразил Поздняков, сев на место.
— Так ведь были!
— Были не грузчики, а шофера, рабочие пункта.
— Ну так разберись с транзитом. Ведь очереди!..
— Но вы-то там были!
Лохматые брови секретаря сошлись, спутались над переносьем. Из-под крутого лба блеснули гневные вспышки. И успокоились, растворились в усмешке.
— Драться хочешь?
— Не хочу.
— То-то. Вот и съездите оба, разберитесь. Не справитесь, давайте на бюро, всыплем транзитчикам…
Поздняков, слушая секретаря, мял губы. «Вот метод — сталкивать лбами! Сам не стал разбираться, врагов наживать, так меня науськивает. А потом нас же на бюро мирить будет. А еще о каком-то контакте твердит, деловой дружбе. Сидорова из меня хочет сделать…»
— По новой трассе вашей на днях прокатился, — ушел от неприятной темы Теплов. — Хороша! Дух захватывает — вот скорость! А старую как, забросили?
— Не совсем.
— Как понимать? А вдруг наледи будут?
— По нескольку машин бросаю и на старую трассу. И в обход Заячьей пади работы веду… на случай наледей.
— Не ты ведешь, люди ведут, — поправил Теплов. — Люди тебе и транзит строили, и ледянку. Экая у вас, хозяйчиков, барская привычка: «Я строю», «Я дорогу веду», «Я бросаю…» Люди! Они строят, они грузы возят…
— А вам не надоело морали читать, товарищ Теплов? — снова поднялся из-за стола Поздняков. — И потом: я — руководитель, а не хозяйчик. Да и вы секретарь, а не поп.
— Ого! А ты с норовом!
— Конь — с норовом. Кстати, уважение к людям начинается с «вы».
Теплов боднул взглядом стоявшего перед ним Позднякова, резко повернулся к Танхаеву:
— Слыхал? Учит!
— Тце, тце, тце… Зря, однако, — хитровато прищурился Танхаев.
— Ты о чем?
— Обижается зря, учит зря. Горбатого могила исправит.
— Спелись? — набычился Теплов. И опять повеселел, рассмеялся. — Могила, говоришь? Это ты ловко! Смело ты! И ведь вот штука: пятый год на райкоме сижу, а ни один райкомовец, ни один член бюро горба моего не разглядел? Как думаешь, не разглядели?
— Как разглядеть, ведь вы всегда лицом к людям.
Теплов понимающе усмехнулся.