Это умелая — слишком умелая — подделка. Ясно, что письма написаны после того, как десять лет спустя из хода событий стало ясно, сколь глубокую трещину дала нравственность Восточной армии после Месопотамской кампании. Но возможно, что какие-то признаки уже в 166 году давали повод говорить о проблеме, изложенной здесь по-риторски, что Луций и Марк Аврелий горячо спорили, стоит ли учреждать и вручать Авидию Кассию исключительные полномочия командующего. Возможно, Марк Аврелий был готов делегировать заслуженному проконсулу, как Август Агриппе, обширные права, с тем чтобы крепко держать в руках Восток, пока он будет занят на другом фронте. Но было недальновидно ставить под контроль одного военачальника, к тому же главы могущественного местного клана, сразу несколько провинций: Сирию, Иудею, Аравию, — с шестью легионами, а еще недальновидней давать ему вдобавок право поглядывать и на Египет. Однако так и случилось: настолько выросли престиж и амбиции Кассия, по мере того как европейские легионы возвращались на исходные позиции и восточный театр военных действий опять становился второстепенным. Оправдание такой беспечности Марка Аврелия конечно же в том, что европейские провинции стратегически уже были сильно скованы германцами. Из одного только удовольствия ответить парадоксом на каламбур Луция Вера он не стал бы так рисковать с «Авидием, который завидовал». Зато как знак чрезвычайной дальновидности можно отметить, что Марций Вер был назначен управлять Каппадокией. Ключи от Сирии, Армении и Месопотамии были в надежных руках.
1-й легион «Минерва» вернулся в Бонн. 2-й Вспомогательный, которым командовал легат Клавдий Помпеян, — в Будапешт в Нижней Паннонии. Здесь впервые появляется это имя, сыгравшее значительную роль в истории царствования. Выше по Дунаю Иалий Басс убедился, что ему предстоит защищать Верхнюю Паннонию: теперь все должны были вести оборону на центрально-европейской границе, уже пять лет как ненадежной. Клавдий Фронтон отвел 5-й Македонский легион в Дакию — оплот против дунайских сарматов, с трудом удерживавшийся со времен Траяна. Передислокация проводилась в рамках нового стратегического плана. Неужели Марк Аврелий стал настоящим полководцем? Нет, его роль была и более скромной, но не менее важной. «Прежде чем что-либо предпринять, — сообщает нам Капитолин, — он советовался с помощниками по военным и даже по гражданским делам. У него было любимое правило: „Справедливее следовать советам сведущих друзей, чем заставлять их следовать моим“». Постоянные упоминания об исключительной способности императора слушать других создают впечатление об Императорском совете как о весьма демократичном органе. Сразу вспоминается Антонин: «Радость, если кто укажет лучшее» (VI, 30).