— А, простите! — Денис схватился за распечатку: — «Порядок подготовки к старту двигателя. Первое: закрыть экранирующие заслонки дюз двигателей ориентации…»
— Закрыты!
— Закрыть датчики давления.
— Закрыты!
— Закрыть приборы аэронавигации.
— Закрыты!
— Закрыть панель моторного отсека.
— Закрыты!
— Отключить системы жизнеобеспечения.
— Отключены!
— Экранировать приборы системы жизнеобеспечения.
— Закрыты!
Список был довольно длинным, аж на трех страницах, и только в самом конце стояло:
— Отключить радиостанцию!
— «Богатырь», подготовка завершена. Мы отключаемся и начинаем работу.
— Вас понял, «Касатка». Ваше удаление двести пятьдесят, ваша высота девять. Работу разрешаю.
Пилот щелкнул последним тумблером, вытянул на себя защелку экранировки, снял гарнитуру, бросил в металлическую коробку возле кресла, захлопнул крышку и громко ухмыльнулся:
— Ну что, гении, вы все еще верите, что ваш утюг способен летать?
— Сейчас узнаем, — ответил Сизарь. — Денис, откинься на спинку и прижмись, особенно головой. Перегрузка должна быть серьезной.
— Ну, — перекрестился Егор Антонович, — с Богом. Поехали!
Он толкнул вперед рычаг управления двигателем, и уже через миг на грудь Дениса обрушилась страшная, невыносимая тяжесть, в глазах заплясали красные искорки и…
…Он очнулся от ощущения невероятной легкости во всем теле и от странности в спине. Висеть над креслом в паре сантиметров, будучи привязанным четырехточечными ремнями, а не сидеть в нем, оказалось очень непривычно. Странным было и то, что вокруг, за всеми стеклами, царила бесконечная звездная ночь.
— Где мы? — попытался спросить он, но грудь отозвалась такой сильной болью, что наружу вырвался только слабый хрип.
— Дениска? Ты жив? — Где-то сбоку послышался шорох, и вскоре над Тумариным появилась голова Сизаря. — Как себя чувствуешь? Руки-ноги целы?
— Грудь болит… — прохрипел Денис.
— Это от перегрузки. Я тебе сейчас анаболика вколю, легче станет. Тут в аптечке есть, Госнаркоконтроль еще не добрался. Сейчас, потерпи.
Он уплыл куда-то назад, зашуршал снова.
— Что случилось, Леш? — спросил Тумарин.
— Случилось то, что я оказался идиотом, а ты гением, — вернулся назад Сизарь, намотал ремень на левую руку и принялся расстегивать на своем товарище комбез. — Если бы у нас стояла плита с охлаждением, на которой я настаивал, мы были бы уже возле Юпитера. А так мы всего лишь на полпути к Марсу.
— Врешь! Я не мог валяться без сознания так долго. На твоем агрегате до Марса не меньше месяца полета.
— Ну, преувеличил маненько, бывает. — Оголив Денису плечо, Сизарь вогнал в него иглу и вкатал куба три какой-то жидкости.