После свержения моего правительства портовый город Карачи охватили беспорядки. Пышным цветом расцвел бандитизм. Ни в чем не повинных людей убивали в общественном транспорте, на улицах, в конторах. Я понимала, что детям безопаснее находиться в Лондоне, но все же не могласпать спокойно, донимали кошмары.
Мы с матерью жили главным образом в столице, в Исламабаде. Мужа, избранного в парламент в 1990 году, во время парламентских сессий держали под домашним арестом. Я горько жаловалась мужу и матери на разлуку с детьми, боялась, что отсутствие материнской ласки скажется на их благосостоянии, приведет к дефектам в воспитании.
В 1991-м Билавал стал посещать детский садик в лондонском районе Квинз-Гейт. Я решила, что Бахтвар, которой исполнился год, можно держать в безопасности и в Пакистане, если не вывозить из дома. Полетела в Лондон, горя желанием увидеть наконец детей. Еще стоя перед дверью в квартиру сестры, услышала детский плач, тот самый плач, что не давал мне спать ночами. Я подхватила дочь на руки, прижала к себе сына. «Заберу Бахтвар домой», — сказала я сестре. Та облегченно вздохнула: «Не хотела тебя расстраивать, не говорила, но девочка все время плакала, каждый день».
Казалось, оба ребенка полностью сознавали, что происходит. Никогда не забуду Билавала, сидящего в белой рубашечке, полосатых синих брючках, белых носочках и черных башмачках на полу в коридоре, спиною привалившись к стене. Он молча смотрел на меня печальными карими глазами. Я забирала с собой Бахтвар и оставляла его. Нет, не должна мать оставлять двухлетнего сына. Ни один ребенок не должен пережить того, как мать забирает его братика или сестренку, а его покидает.
Держа Бахтвар на руках, я направилась в Хитроу. В самолете пакистанской авиакомпании Бахтвар, уткнувшись личиком мне в плечо, не просыпалась на протяжении всего рейса.
Мои тесть и свекровь решили остаться в Лондоне, чтобы вместе с сестрой заботиться о Билавале. Меня утешало сознание того, что сын окружен вниманием любящих родственников, отвлекающих его внимание прогулками в Гайд-парке, кормлением уток и белок.
Разумеется, я переживала падение правительства Пакистанской народной партии (ПНП) в 1990 году, тяготы избирательной кампании, разлуку с детьми, травлю моей партии и моей семьи. Быстро теряла вес. Весной 1992 года обнаружила, что снова ожидаю ребенка. У моих родителей четверо детей, и мне доставляло радость, что семья растет. Однако время было неспокойное. В Карачи действовали войска. Этническая партия «Движение мухаджиров Кауми» (MQM) учинила резню. Правительство Наваза обвинило ее в заговоре, направленном на раскол страны и образование сепаратной государственной единицы Джиннапур. Армия опубликовала обнаруженные карты этого фиктивного государства и ввела в город танки. Большинство населения, устав от гражданских беспорядков и кровопролития, приветствовало разгром сепаратистов.