Предусмотрительно освободив допрашиваемых от всех обетов молчания, принесенных Арсиное либо Идоменею, Алькандра приступила к делу.
— Капитан Эсимид! — разнесся по роще звучный, мелодический голос верховной жрицы.
Моряк вступил в круг и приблизился к резному креслу, в котором удобно устроилась Алькандра.
— Благоволи поведать Совету и народу о поимке злокозненного морского разбойника Расенны и связанных с нею последующих событиях, при коих ты присутствовал.
— Я захватил пресловутого Расенну семь лет назад... — начал Эсимид и подробно рассказал о том, как Арсиноя заинтересовалась пиратом и, неведомо для чего, приказала объявить этруска зарубленным.
— Тебя не удивил неестественный поступок царицы, о Эсимид?
— Разумеется, удивил! Но я принес торжественную клятву...
— Понимаю, — чуть заметно улыбнулась Алькандра. — И не виню.
Прежде нежели начать речь, каждый уроженец Крита возлагал правую ладонь на изукрашенный изумрудами золотой лабрис, лежавший перед верховной жрицей, а левую опускал на чело стеатитовой бычьей головы, черневшей рядом. Солгать, прикасаясь одновременно к двум священным предметам, значило, по мнению большинства, навлечь на себя неминуемый и неотразимый гнев Аписа.
Чужеземцев (вернее было бы сказать, чужеземок) приводили к присяге именем их собственных богов, причем заботились о том, чтобы обеты звучали достаточно грозно и внушительно.
— Какая судьба постигла пирата на самом деле, о Арсиноя? — вопросила Алькандра.
Лгать, подумала Арсиноя, бессмысленно. Сознаваться и каяться в присутствии вчерашних подданных — немыслимо...
Царица отмолчалась.
— Понимаю... Опиши внешность пирата Расенны, о доблестный капитан, — велела Алькандра.
Эсимид повиновался исправно и тотчас.
— Благодарю, — произнесла верховная жрица, мягким жестом давая понять: беседа окончена.
— Неэра, дщерь царя тринакрийского!
Двадцатишестилетняя красавица выступила вперед, заставив многие мужские сердца усиленно заколотиться от восхищения. Равновеликое множество доблестных удов зашевелилось при одной мысли о забавах, коим ежедневно и еженощно предавалась эта роскошная, томная женщина в продолжение последних семи лет.
— Благоволи описать человека, похитившего тебя из отчего дома и доставившего в Кидонию на борту миопароны «Левка».
— Не из отчего дома, а прямиком из волн Внутреннего моря, — улыбнулась Неэра. — Описание всецело совпадает со словами капитана. Только нет нужды распространяться. Меня действительно похитил пират Расенна.
— Откуда известно тебе имя похитившего?
— Не откуда, а от кого. Имя назвала сама Арсиноя.