По сравнению с этими семечками показания Симона Визенталя о том, что западные спецслужбы вывезли на запад более 30 000 (тридцати тысяч) нацистских преступников, или, например, заявление Ялмара Шахта (глава Дойче Банка) на Нюрнбергском процессе: «Если вы хотите обвинять немецких промышленников, которые перевооружили Германию, то прежде должны предъявить обвинение Англии и Америке» – звучат более таинственно. Эти примеры я взял наугад, из возможного миллиона секретов. Почему шведский банкир Ивар Крюгер, предложивший Германии кредит в пятьсот миллионов (кредит отклонен Шахтом по настоянию Монтегю Норманна, главного английского банкира) и утроивший предложение – тут же был убит во французском отеле? О чем говорили на кельнской вилле барона фон Шредера 4 января 1932 года Адольф Гитлер и глава английского банка Монтегю Норманн?
Это вам не встреча мелкого жулика Парвуса с Лениным (каковой встречи в реальности не происходило) – только вообразите, как мог бы Солженицын развернуться!
Но и эти тайны – в сущности, не тайны уже. Дальнейшее течение событий – а главное, эпическое течение событий, а не их детективное воплощение – помогает расставить детали по верным углам общей картины.
Но вот современность пока находится в своей детективной стадии, а чтобы осознать ее эпичность, надо очень и очень стараться. А детектива – много.
Допустим, Горбачев прилюдно заявляет: «Правды о Форосе вы не узнаете никогда».
И – удивляешься, слыша такое. А почему не узнаем? Ну возьми, дяденька, и расскажи. Это ведь ты все затеял, так ведь? Нет, молчит. Не узнаете, говорит, правды – и все тут!
И уж вовсе непонятно, кто и сколько и кому дал, перевел на секретные счета, заплатил под столом. Сотни тысяч застрелили и зарезали, думаю, перекрыты цифры Магадана двух трех лет работы – во время дележа ресурсов. И секреты кругом, одни секреты. Куда ни взгляни – сплошные оффшоры, корпоративные тайны и общества ограниченной ответственности. Информация закрыта, а сумма сделки не разглашается. Немцов выходит на публику и говорит: «Люди мы не бедные» – это как понять? Не говорят, тайна. Кого-то душили на пляже удавкой, кого-то травили полонием, кто-то стрелялся, лидеры оппозиции идут на прием к американскому послу, который и не посол даже, а спец по революциям – а зачем идут, опять не говорят. Частный визит, говорят, секрет.
Граждане, объясните себе простую вещь: сочетать конспирацию и идею гласности – можно, лишь будучи шизофреником.
Когда поборник демократии и транспарентности говорит, что информация о деятельности системообразующей отрасли является корпоративным секретом, – он каждым словом громко объявляет о том, что мы строим общеевропейский сумасшедший дом.