Я не могла дождаться случая, когда услышу вердикт, вынесенный тётушкой обитателям кухни. Мистер Долланд выразился дипломатично, назвав мисс Крэнли хорошей домоправительницей. По его словам, все испытывали к ней глубокое уважение. Миссис Харлоу с ним согласилась.
— В былые времена хозяйство велось не совсем правильно, — сказала она. Следует отметить, что мистер Долланд творил чудеса, но всё-таки в доме должен быть либо настоящий хозяин, либо хозяйка. Хозяйка даже лучше, потому что она понимает, что к чему.
Стало быть, тётушка Мод знала, что к чему, но старый необыкновенный дом прекратил своё существование, и я очень скучала по его былому очарованию.
Мистер Долланд всё ещё изредка продолжал баловать обитателей кухни своими интермедиями, но «Колокола» уже не вселяли в меня ужас. Я и сама пережила жуткие приключения, и теперь история убийства польского еврея не вызывала у меня мурашек. Маг и Эмили тоже сожалели об ушедших днях. Меня же очень радовало одно: люди, с которыми я прожила то удивительное время, по-прежнему рядом.
С появлением тётушки естественно изменилась и церемония обедов: блюда теперь подавались в соответствии со светским этикетом. Если раньше разговор за столом сводился главным образом к находкам древностей и расшифровке папирусов, то теперь этому был положен конец. Тётушка Мод рассуждала о политике и погоде. Когда у отца закончился период траура, она предложила ему устроить несколько званых обедов для его коллег из музея: профессоров и прочих учёных.
Меня очень радовало, что в первые дни моего возвращения с нами была Фелисити. Я знала, что не будь её рядом, мне пришлось бы просто-напросто запереться в спальне, чтобы избежать этих бесконечных обедов. Но Фелисити украшала разговор за столом удивительными рассказами о жизни в Оксфорде, о достижениях своего маленького сына Джемми, которому исполнилось три, и крошки Флоры, которой нет и года.
— Ты обязательно должна приехать в гости и взглянуть на них, — сказала она. — Я уверена, что папа отпустит тебя ненадолго. Конечно, ты только что вернулась домой…
— Разумеется, разумеется, — заверил ее мой отец.
Я испытывала потребность поговорить, а Фелисити единственный человек, с кем я могла быть более откровенной. Но мне следует даже ей изливать свою душу постепенно. Рассказывать о своих приключениях было непросто, поскольку очень важную роль в них играл Саймон, о котором я не должна даже упоминать. Поэтому я ограничивалась скупыми, порой странными отговорками.
Мы с Фелисити всегда были очень близки, и она догадалась, что меня гложут какие-то мысли.