Мне было отчаянно жаль Карлтона. Он ходил по дому как зачарованный. Лукас жаловался, что с ним невозможно ничего обсудить. Он хотел говорить только о Терезе.
Лукас сам был сильно расстроен.
— Это самое худшее из всего, что могло случиться с Карлтоном, — сказал он. — А я был просто эгоистичной скотиной, когда плакался о своих несчастьях, говорил, что он счастливчик, всё ему валится в руки, а теперь… Ничем его не утешить.
Я боялась похорон. Со всех окрестностей в церковь стекались люди. Это был поистине всеобщий траур. Терезу очень любили и уважали.
Нянюшка Крокет осталась с детьми в детской. О чём они думают, когда слышат похоронный звон колоколов? И снова я вспомнила о Саймоне. Для него этот звон означал потерю Ангела и встречу с неизвестностью.
Когда все ушли и дом затих, я прошла в детскую. Нянюшка Крокет была одета во всё чёрное. Она печально качала головой.
— Они всё время меня спрашивают. А что можно объяснить таким крохам? Они не понимают. «Она отправилась на небеса», — говорю я им. «А когда она вернётся?» — «Знаете, когда люди отправляются на небеса, они задерживаются там на какое-то время». А Дженифер сказала: «Невежливо уходить слишком рано, правда?» Я чуть не разрыдалась. А потом Дженифер добавила: «Она пьёт чай с Богом, а вокруг них ангелы». Прямо сердце разрывается.
Дети услышали, что мы разговариваем, и прибежали к нам.
Они остановились, глядя на меня, и лица их посерьёзнели. Они чувствовали, что случилось что-то ужасное, и все очень расстроены.
Дженифер не сводила с меня глаз, и тут личико её неожиданно сморщилось.
— Я хочу к своей мамочке.
Я протянула руки, и она подбежала ко мне. Генри последовал за сестрой. Я крепко прижала их к себе.
Это убедило меня окончательно, что сейчас я не могу уехать. Необходимо на какое-то время остаться.
* * *
Я была рада, что осталась и делаю что-то полезное, несу хоть какое-то утешение потрясённым горем обитателям дома.
Много времени я проводила в детской с детьми. Приходила к ним в тот час, когда обычно навещала их мать. Вместе с нянюшкой Крокет нам удалось сгладить первые дни их жизни после трагедии. Они были ещё слишком малы, чтобы в полной мере осознать происшедшее, а мы старались отвлечь их от невесёлых раздумий. Иногда они увлекались игрой и на время забывались. А то вдруг кто-нибудь из них просыпался ночью и начинал звать маму. Другой немедленно просыпался и подхватывал крик. Но обычно рядом находились няня или я, готовые успокоить их в любой момент.
Карлтон оставался по-прежнему отрешённым. Слишком неожиданным был этот удар. К счастью, в усадьбе было много работы. Он брался за все дела, чтобы занять себя чем-то. Где бы он ни появлялся, его встречали с сочувствием и пониманием. Я знала, что никогда он не будет прежним. До трагедии жизнь его протекала размеренно и гладко, и он считал, что так будет всегда. Как трудно ему примириться с тем, что случилось. Казалось, он никогда не поймёт, что Терезы больше не будет с ним.