Девушка вышла из магазина с корзинкой, в которой лежали два яйца и буханка хлеба. Убедившись, что ее преследователи все еще здесь, он сверкнула глазами и уронила несколько слов. Сэм беспомощно повернулся к Артуру.
— Что она сказала?
Слова девушки скорее всего вряд ли можно было отнести к ободряющим, но это ничего не значило. Главное, она заговорила! Артур покраснел. Что это с Сэмом? Он достойно держался в Риме и всех других городах — разве что обнимал и целовал бросавшихся к нему местных женщин да пару раз кого-то ущипнул. Но это — что-то новое, шокирующее.
— Сказала, если мы приблизимся хотя бы на шаг, она позовет офицера и нас арестуют. Честно, Уолкер, она так и поступит.
Казалось, к Сэму вернулись прежний апломб и чувство юмора.
— Скажи ей, что ты сам генерал… Господи!.. Скажи, что я ее люблю…
— Может, еще присовокупить к словам шелковые чулки и плитку шоколада? Ради всего святого, Сэм, приди в себя и оставь девушку в покое.
Парижанка зашла в другой магазин. Артур потянул товарища за рукав, но это не возымело действия. Выходя из магазина, она вдруг двинулась прямо на них, гневно бросая им в лицо немногие известные ей английские выражения:
— Прочь! Вон! Убирайтесь! — Казалось, она вот-вот надает им пощечин, особенно Артуру, который, по ее мнению, был более разумен и должен был повлиять на своего приятеля. — Ясно?
— Нет, — мгновенно откликнулся Сэм. — Не ясно. Я не знаю французского языка. Я американец. Меня зовут Сэм Уолкер, а это — Артур Паттерсон. Мы просто хотели с вами познакомиться и… — он подарил девушке одну из самых своих неотразимых улыбок. Это, привело ее в настоящее бешенство.
— Нет. — Она неистово махала на Сэма руками. — Дерьмо! Ясно?
— Очень приятно. — Сэм широко улыбнулся, словно получил приглашение на чашку чаю. — Может, зайдете выпить с нами по чашечке кофе? — Он продолжал улыбаться девушке и одновременно обращался к Артуру: — Паттерсон, как пригласить ее на чашку кофе? Да скажи хоть что-нибудь!
— Извините, — начал тот, стараясь оживить в памяти то немногое, что он почерпнул из курса французского языка; это оказалось нелегким делом перед лицом такой красавицы. Сэм прав: остальные ей и в подметки не годятся. — Мне очень жаль… Мой друг очень волнуется… Позвольте пригласить вас на чашку кофе, — неуклюже бормотал он, так же, как Сэм, не желая расставаться с нею.
В ответ она разразилась потоком возмущенных фраз:
— Какая наглость! Банда негодяев! Убирайтесь…
К глазам девушки подступили слезы; она прошмыгнула мимо них и быстро пошла обратно, гордо расправив плечи. На ней были сильно поношенные туфли на размер больше, как и голубое платье, очевидно, из гардероба ее матери.