Он ушел, не оглянувшись. Вернулся в школу и досмотрел до конца спектакль. Пошел вместе с Валери на вечеринку, которую устроил драматический факультет, смотрел, как она кокетничает с другими парнями и холодно недоумевал, как он мог быть таким глупым, таким младенцем, чтобы верить, что она принадлежит ему так же полно, как он принадлежал ей. Позднее его сестра отправилась еще на одну вечеринку, к подруге. Ее родители уехали на выходные, это означало, что там будет выпивка, может быть наркотики и наверняка опытные девицы. Он решил присоединиться к ней.
Но, прежде чем уйти, он подошел к Валери, которая танцевала с его одноклассником, и, схватив ее за руку, впился в ее губы длинным поцелуем, быстро найдя ее язык, — он знал, что этой сучке нравится! — и не отрывался от нее, пока не почувствовал, что все ее тело запылало огнем желания. Затем он небрежно толкнул ее назад в объятия парня и шлепнул как раз по тому месту, где находилась знаменитая родинка.
— Пока, Чаз! — крикнул он, быстро удаляясь.
На вечеринке старшеклассников он много смеялся и пил много пива. Но не опьянел. Это дети пьянеют. А он уже перестал быть ребенком. Он чувствовал себя превосходно! До конца вечеринки он успел трахнуть двух разных девушек в двух разных ванных комнатах.
Когда после полуночи он и Элли вернулись домой, родители ходили взад-вперед по гостиной, расстроенные, как они считали, кражей скульптуры Леона. С каменным лицом он рассказал им, что сделал. Отец не вымолвил ни слова, просто пошел спать. Но мать несколько часов спорила с ним, умоляла, угрожала. В каком месте реки он утопил статую? Если ему не нужна его работа, она достанет ее сама. И почему? Почему? Леон отказался что-то объяснять. Она ушла спать в слезах.
Мать не оставляла его в покое несколько дней. Стоило ему войти в комнату, как она начинала снова уговаривать его. Через неделю отец попросил его объяснить только одно: почему он решил уничтожить статую? И снова Леон отказался отвечать. Мать никак не могла смириться, но отец сказал: это его личное дело, она должна отнестись к нему с уважением и успокоиться. Леон знал, что рана, которую он нанес тогда своей матери, не зажила до сих пор.
С той поры он начал заниматься сексом со всеми девушками, которые попадались на его пути, а попадалось их немало, потому что он был очень хорош собой. Он просто диву давался, как мало нужно, чтобы завалить их в койку. Он сделал совращение наукой — никто не мог ему отказать. Через некоторое время он стал подыскивать себе наиболее непривлекательных девушек. С ними он действовал как робот, без малейших чувств, но его разум все еще был в ярости, и он наказывал себя самым безжалостным образом за то, что поверил, будто идеал возможен, будто обещание может быть когда-нибудь выполнено. После нескольких месяцев разгульной жизни он почувствовал в себе глубокую перемену и порадовался этому. Отрочество осталось позади.