Костас снова повысил голос:
— Почему? Почему ты хочешь быть, как все остальные дети? Слушай, школа не для того, чтобы учить тебя быть, как все. Она должна учить тебя самостоятельно думать.
— Откуда тебе знать, зачем вообще школа? — огрызнулась Кэлли.
— Мир тоже может быть школа… — Костас помолчал. — Жестокой школа. Твои мама и папа приехали сюда, чтобы их дети могли расти в Америке, в свободной стране, с хорошими школами, и иметь все возможности.
Ники многозначительно посмотрел на Кэлли, пытаясь остановить ее. Она заметила его взгляд, но явно проигнорировала его. Ники иногда казалось, что сестра сознательно старается разозлить отца, словно пытается расплатиться за какое-то зло, которое он ей причинил. Все дети Костаса знали: отец чувствует свою неполноценность в сравнении с образованными людьми, но никогда об этом не говорили. Кэлли была единственной, которая пользовалась этим, чтобы сделать ему больно. Ники не понимал Кэлли, точно так же, как и родители. В данный момент ему хотелось только одного, чтобы сестра утихомирилась, отец закончил свою лекцию и они сели ужинать.
— Перепутье. — Тара беззвучно повторила это слово, стоя за дверью ресторана и готовясь открыть ее, но остановленная громом этого слова. Папа и его «перепутья». За эти годы она начисто забыла о его лекциях, хотя могла бы и помнить. А теперь, оказывается, ее младшая сестра не желает его слушать. Странно. Тара обожала рассказы отца о его жизни до ее рождения.
— Да! Перепутье, — продолжал отец. — Когда мне было столько лет, сколько сейчас Ники, я ехал на мраморный карьер, туристы любили его смотреть, я видел: ваша мама набирать воду из колодца. — Костас взглянул на Маргариту, достававшую тарелку из посудомоечной машины. — Она тогда была похудее, — поддразнил он жену. — Перепутье. Мы сразу влюблены, но не можем пожениться. Она была младшей в семье, а две старшие сестры еще не вышли замуж. Это глупая традиция, но разве Маргарита могла обидеть свою семью? Мы ждать, потом жениться. Ваша мама стала с ребенком. Это будет Тара. Перепутье. Разве мы позволить свой ребенок расти в отсталое место? Мы не знать никого и нигде, но мы знать: в Америка у нас будет возможность. Может быть, уже не для нас, ну и что? Мы уже и не очень бедны. Но наш ребенок и наши другие дети, а это ты и Ники, вы будете ходить в хорошие школа и учиться, как использовать возможность…
Костас замолчал и проглотил комок в горле. Мать быстро склонилась над своей работой, но Ники успел заметить слезы в ее глазах.
— Перепутье! — Костас выкрикнул это слово. — Их было много. Когда вы были маленькие, это было перепутье — выпороть вас или нет. Иногда я очень хотеть, но никогда этого не делать. Потому что есть чувство, оно решать: правильно ты поступать или нет. Да, нужно слушать свои чувства. Так ты можешь узнать многое про то, что у тебя внутри. Но потом надо действовать, и тогда ты должна думать. Если твоя голова решать, что это нехорошо, можешь мне поверить, вскоре и твой сердце с ней согласится. Я — твой отец, и мой долг — все тебе объяснять. А теперь, Кэллисти, детка моя, ты становиться женщиной. Но ты должна решить, какая женщина ты хочешь стать. Чего бы ты ни хотеть, я хотеть того же. Но я не могу позволять, чтобы ты тут бегать как…