– Нашего полку прибыло! – обрадовался Гиви и плюхнул в другую руку Блада еще один стакан.
– Ур! У-у!!! – одобрительно заухал дедушка.
– Ур, ты молоток! – расчувствовался академик.
– За правильных пацанов грех не выпить, – согласился Гиви.
И Блад выпил. Из двух стаканов сразу, правда, не сразу сообразив, что в одном из них плескалась гномья водка, а в другом валерьянка, настоянная на спирту.
Эффект был сногсшибательный.
– Ур! У-у!
– Я тебя тоже уважаю, – шмыгнул носом Блад, – но морды мы им бить не будем. Прези… призю…
– Кэп, ты бы яснее выражался. Вон как Ур, например, – попросил Зека Громов, сразу с четырех рук наполняя по-новой стаканы, – а то братва тебя не понимает.
– Презумпция невиновности, – выдавил из себя наконец капитан. – Вот.
– Ну за презумпцию!
Дружно звякнули стаканы, и Блад поплыл. Ой, зря он это сделал. Приближалась ночь. Ночь перевыборов капитана. Грев все-таки решился на переворот, приказав своим бойцам собраться в бане в пять часов утра, пока корабль вместе с его королевой сладко спит. Ну что сказать? Как выяснилось позже, он, как и капитан, это сделал зря! Силы оказались не равны…
– Нет, это уже наглость! Лили, прикажи своему зверю отойти!
– Фантик, с дороги.
Перегородивший выход из каюты кот отрицательно качнул лобастой головой.
– С дороги, я сказала!
– Ага, я отойду, а капитан меня купирует.
– Ну киса, миленькая, я за тебя заступлюсь, – начала уговаривать Фантика Стесси.
– Ага, я отойду, а капитан меня кастрирует.
– Мне очень, понимаешь, очень надо к Джиму. А перед капитаном я за тебя потому отвечу.
– Чем? – разозлился кот. – У тебя ни спереди, ни сзади нечего отрезать.
– Бесполезно, – вздохнула эльфа. – Император его насмерть запугал. Он даже меня не слушается.
– Вы знаете, девчонки, я его не узнаю, – искренне удивилась Лепесткова.
– Кого? – спросила Стесси.
– Капитана. Он всего за день превратился в такую вредину!
– Это верно, – согласилась эльфа. – Император в данном случае полностью не прав! Зачем так мучить Джима и его подругу?
– Меня этот вопрос тоже интересовал, – в воздухе возникла гнома, – и знаете, что мне ответил этот деспот?
– Что? – прозвучал дружных хор девичьих голосов.
– Что слюной от зависти боится захлебнуться. Типа им можно, а мне нельзя? – радостно сверкая глазками, заложила Блада Нола.
– Та-а-ак, – уперла кулачки в крутые бедра Стесси, – а больше он ничего не сказал?
– Еще плел какой-то бред, что он типа эпсано-туристо, облико-морале, и если сухой закон для всех, значит, он сухой для всех!
– Вот сволочь! – ахнула Алиса.
– Именно так я ему и сказала, – еще радостней воскликнула голограмма, – и он со мной согласился!