– В общем, все бабы дуры, все мужики козлы, – заключил Эрке, – а в жизни надо пить и веселиться, и тогда все будет хорошо.
– Это точно, – поддержал его Рох.
– Однако старикан нашел, как закончить историю к общему удовольствию, – отметил Клиах, – хозяйка, дорогая, распорядись-ка, чтоб ему налили, я заплачу…
– Ничего не к удовольствию, – пробормотала Дуча. – Нашел, дед, что на ночь рассказывать. Темно же, и ветер как раз, да и дождь может хлынуть… вдруг она там, в степи бродит?
– Дура, тебе-то что бояться? – снисходительно спросил димниец. – Старик же ясно сказал – она только на мужчин нападает. Да и только на тех, кто в одиночку спит.
– Хорошая история, – сказала Ланасса, – а вывод из нее еще лучше. Ибо получается, что девы веселья и красивые мальчики делают доброе дело, оберегая гостей от нечисти.
– Жаль только, что их самих никто не бережет. – Нунна произнесла это без свойственного ей жеманства.
– Да уж, – вздохнул Эрке. – Если верить в подобные сказки, мы могли бы решить, что бедного Бохру разорвал нечистый дух, и не стали бы искать виновного.
– Ну вот кто тебя за язык тянул! – с досадой брякнул Рох. – Только, понимаешь, позабыли об этом мерзопакостном деле, а ты опять…
Наступила тишина, лишь слышно было, как огонь трещал в очаге. Злых духов, он, может, и отгонял, но мрачных мыслей прогнать не мог. Все старались не думать, но думали о том, что сейчас происходит наверху.
Не было слышно ни криков, ни стонов пытаемых. Может быть, Варинхарий и Гордиан не так уж усердствовали и обходились словесным допросом. А может, Шуас уже потерял сознание…
Убийцу никому не было жалко, и все же тем, кто собрался в зале, было страшно. И лучше уж страшиться злых духов, что скитаются по ночным пустошам в поисках одиноких путников, лучше пугаться самого черного колдовства, чем того, что происходит на самом деле, – так просто и жестоко.
Все правильно, напомнила себе Ланасса. Какова бы ни была причина, убийцу должно наказать. Неважно, что она сама собиралась прирезать Бохру за предательство… честно говоря, он просто исполнял свою работу, но когда слуга идет против хозяина или хозяйки, это все равно предательство, и нет ему оправдания… но есть же разница! Нельзя так поступать с человеком, каким бы сквернавцем он не был. За свою долгую жизнь куртизанки и шпионки она навидалась всякого, но чрезмерная, вдобавок лишенная всякого практического смысла жестокость ей претила.
Кроме того, у «Лапы дракона» есть определенная репутация, и хозяйка обязана ее блюсти. Что бы ни происходило, ее гостиница не будет заведением, где слуг можно убивать безнаказанно.