Утро.
Раннее. За окном – белесый болотный туман. Рассеянный солнечный свет слишком слаб, чтобы хватило для комнаты. В углах – темнота. Она укрывает обшарпанный печной бок с черным квадратом заслонки, и шторку, которая разделяет комнату пополам. Темнота прячется и под массивным столом, на котором уже стоит кувшин и миска с творогом. В комнате пахнет мятой и чабрецом, сеном, молоком, свежим хлебом, и я некоторое время лежу, наслаждаясь минутой покоя.
Их не так много, чтобы не ценить.
Я не одна.
Теплая ручонка на шее, сладкое сопение в ухо.
Настька…
Нет, моя дочь далеко. Но Йен рядом. Из-под одеяла выбрался, жарко ему, рубашка взмокла, и волосы на затылке слиплись.
Он тоже просыпается и смотрит на меня рыжими глазами, в которых вопрос.
– Все хорошо…
Не очень хорошо, но много лучше, чем могло бы быть.
Йен вздыхает.
– Твой отец… он очень долго болел. И начал поправляться…
Кайя был со мной, когда болела я. Неотступно. Каждую минуту. Утешал. Успокаивал. Уговаривал жить. Угрожал даже… и не хотел отпускать.
– …и обязательно поправится. Не сразу, но поправится. На самом деле он очень хороший человек.
Что я могу еще сказать?
И Йен не верит. Он помнит, что было вчера.
…Кайя?
…да?
Он отозвался сразу и с какой-то готовностью, словно ждал, когда я позову.
…я просто хотела убедиться, что ты есть.
…я в порядке.
…врешь.
…вру.
Сомнение. И тревога, которая растет с каждой секундой. Я слышу его ясно, четко, лучше, чем когда бы то ни было.
…Иза, ты… я бы хотел поговорить, но… не в доме.
…из-за Йена?
Малыш перебирает пряди моих волос, сосредоточенный, серьезный.
…мне бы не хотелось повторения вчерашнего. Я не уверен в том, что полностью себя контролирую. Сейчас я отдаю себе отчет, что этот ребенок не несет в себе угрозы, но…
Этот ребенок?
Ллойд предупреждал, только я до сих пор не уверена, что мнению Ллойда стоит доверять.
…сейчас выйду.
…только оденься. Прохладно.
И снова сомнения. Ожидание, нервозное, точно Кайя опасается, что я передумаю.
Ну уж нет.
– Урфин! – Он спит поперек порога, с мечом в обнимку, и мне совсем не хочется знать, от кого именно он собрался нас защищать. Но глаза открывает сразу. – Присмотри за Йеном.
– А ты?
– Мы поговорим. Не стоит волноваться.
Все равно волнуется. За меня? За Кайя? За обоих сразу?
А во дворе и вправду прохладно. Сыро. И туман ложится на плечи белой паутиной. На траве – роса, а в траве – одуванчики, желтые веснушки.
…И снова вспоминаю о Насте. Я бы сплела ей венок из одуванчиков, с длинной такой косой. Я помню, как мама мне выплетала такие, а косу одуванчиковую украшала синими васильками и еще ромашками. Я себе такой красавицей казалась…