И разве могла быть ситуация более нелепая, чем эта: оказаться в собственном доме как в ловушке, с мужчиной, которого я не хотела здесь видеть, но все же не могла решиться прямо сказать ему об этом? Все, на что я была способна, — широко распахнуть дверь, чтобы он мог спокойно уйти. И конечно, он вовсе не собирался делать этого.
Потом я услышала шум, шелест страниц и глухой удар. Робин уронил «Пророка сексуальности», пытаясь выпрямиться после неудачной попытки сближения. Я смотрела, как он наклоняется, чтобы поднять книгу с пола. Обстоятельства, заставившие его принять такую позу, были смехотворными, но все равно в четких линиях и изгибах его тела чувствовалась определенная сила. Не творение Микеланджело, скорее культурист Чарльз Атлас, но в любом случае с крепкими мускулами. И эта сцена вместе со свежим запахом пота — он еще не стерся из памяти — странным образом взволновала меня. Я быстро отвела взгляд и посмотрела на садовую дорожку, которая привела его сюда и по которой — я страстно желала этого — он должен был удалиться. Я не хотела, чтобы Робин оставался здесь, хотя быть объектом желания — половина пути к тому, чтобы самой испытать страсть. Мне нужно было вернуться в состояние спокойной, абсолютной отрешенности; я хотела по-прежнему оставаться холодной, когда его крепкие ягодицы опустятся на подлокотник моего кресла. И, совершенно очевидно, мне не нравилось то, что происходит.
— Послушай, — я старалась быть убедительной. — Мне действительно нужно собираться. Жаль тебя подгонять, но…
— Джоан! — В его голосе зазвучали драматические нотки. — Извини, что я сейчас пытался поцеловать тебя.
Лицо Робина порозовело еще сильнее, и он часто-часто заморгал, демонстрируя ресницы песочного цвета.
— Все в порядке, — отозвалась я с показной веселостью. — Мне это польстило.
И сделала ошибку.
Робин поднял свободную руку — другой он сжимал «Пророка сексуальности», — обвил пальцами мое лицо и притянул к себе. Когда у вас сдавлена челюсть, очень сложно не сморщиться. На сей раз створки раковины нашли свою цель — очень легко, очень коротко, — а я почувствовала приятную тяжесть внизу живота, ощущение, которое часто возникает при стимуляции эрогенных зон.
Эта сцена походила на имитацию крупного плана из голливудских фильмов пятидесятых годов. Робин, все еще крепко сжимая мою челюсть, отклонился назад и пояснил: «Я не мог покинуть этот дом, не предприняв еще одной попытки…»
Здесь вступают скрипки.
Я же — Господь свидетель, у меня были все основания ударить его коленом, укусить за нос или сделать еще что-нибудь в этом духе — всего лишь слегка кашлянула, нервно и жеманно, словно девственница девятнадцатого века, и немного отодвинулась. Не так-то просто сдвинуться с места, когда вашу челюсть сжимает чья-то рука. «Уходи! Просто уходи», — умоляла я про себя, но он продолжал стоять, и серьезные голубые глаза смотрели на меня в упор, так что мне пришлось напрячься, чтобы не окосеть.